Господи…

Прям как вчера, но на этот раз громче, словно над ухом.

Я вцепилась в шкаф, напрочь забыв о фонаре. Не дышала, не моргала, срослась с мебелью и таращила глаза в темноту.

«Если не двигаюсь – значит меня нет, – убеждала себя. – Только как наверх вернуться?»

Я тоненько запищала. Подумала заорать, но сползла на пол, потому что к звяканью добавилось мычание. И не моё.

Соображала в тот момент я крайне плохо. По ощущениям всё замедлилось, кроме звяканья и непонятного мычания. Путь наверх казался чем-то нереальным. Упокоиться в подвале мне не хотелось, а казалось, это произойдёт с минуты на минуту. И в приближении неминуемого конца сердце совершило невероятный скачок.

Решив в ужасе, будь что будет, уж лучше заорать и пусть со мной разбирается муж, чем оставаться тут, я разинула рот, но крика не получилось. Зато на четвереньках я двинулась к лестнице, только существу в подвале это однозначно не понравилось. Звуки усилились, подгоняя меня двигаться шустрее.

Я перебирала ногами, руками, но на полпути вдруг подумала: «Надо вернуться. Надо, иначе ничего не узнать…»

– Идиотизм, – прорыдала в плечо, после чего вскочила и побежала вниз.

«Надо, надо!»

Чуть не навернулась на последней ступеньке, вцепилась в шкаф, достала чёртов фонарь и спешно от стены до стены осветила подвал, но в любой момент готовилась удрать.

Винный стеллаж, бильярдный стол, барная стойка…

Глаза я таращила так, что напряжение передалось на лоб. Направила луч влево, обратно к бильярду, и впала в ступор. Снова звякнуло, некто замычал.

Синие джинсы, тёмная футболка и вытянутые над головой руки. Турник Паша ставил при мне и точно не для того, чтобы подвешивать какого-то мужика, но он здесь есть. Запястья в наручниках, между намотана цепь. Мужчина жмурился и мычал, дернул руками, цепь звякнула.

О господи…

Я подскочила, ухватилась за край липкой ленты, прекращая потуги несчастного что-то мне сообщить.

– Здрасьте, – ничего умнее не придумав, сказала ему. Он усмехнулся и кивнул, от шока я пялилась на него.

– Чего вылупилась? – вдруг шикнул он, приводя меня в чувство. – Еле доорался… Ключи есть? – Я замотала головой, словно во мне мощные батарейки. – Плохо. А достать сможешь?

– Что достать? – Но соображала всё равно туго. Смотрела и не верила, что не сплю.

– Ключи! – рявкнул он, теперь я подпрыгнула.

– Вы не кричите, пожалуйста.

– Ты мне ключи принеси.

– Откуда мне знать, где они? Может, мы так попробуем? – Я бездумно потянулась к цепи, а этот повторно шикнул:

– Чёрт! Убери руки! Зубами разгрызёшь, что ли?

– Нет, зубами не смогу.

– Тогда не тронь.

– Не буду.

– Рожа у тебя смешная, – внезапно заявил он. – Тебе бы в зеркало глянуть. Лохматая, с огромными глазищами…

– Это поможет найти ключи?

– Нет, не поможет. Они у Моисея.

– У Костика? – побледнела я и снова посветила мужчине в лицо. Вроде не били. Короткие рыжеватые волосы, щетина. Только волосы и футболка мокрые. – Он вас водой пытал?

– Да убери ты грёбаный фонарь! – мужик опять рявкнул, я мигом опустила луч света. – Что там с Моисеем?

– Сидит, телевизор смотрит. Все ребята не спят, – с испугу на меня напало откровение. Мужчина вроде бы что-то обдумывал, лица теперь я не видела. – Что мне делать? – поглядывая на выход, заканючила я. – Кто вас сюда притащил?

– Тишину можешь поймать?

– Не могу. Я боюсь.

– Ага, я тоже. Ты жена Павла?

– Жена. А что?.. Так это он? Конечно, раз спускался… Или не он? – Мне отчаянно не хотелось терять веру в мужа.

– Господи, – простонал мужчина. – Пашка, Пашка…

Я эхом повторила:

– Господи, Пашка… – И заревела.

– Эй, хорош ныть. Ты зачем пришла? Освободить меня?