– Нет-нет, что вы, сэр! Как можно! – испуганно проговорил старик.

– Извините, а 300 лет назад?

– 300 лет?.. Время правления королевы Анны?

– Да, да, это у нас. А точнее для нашего случая – Карла Двенадцатого в Швеции. Их война с Россией. Императором там был Пётр Первый. Он победил!

– О, Господи! Я не понимаю, к чему вы клоните?

– Был такой инженер Бертран Перри. Его вроде бы даже казнили. В России. Но это неточно.

– О, мой бог!.. Простите, а при чём здесь Швеция?.. Вообще-то, что-то брезжит. В недрах памяти.

– Сэр Джонатан, вы не могли бы зайти к нам, в мэрию? Через пару дней. Подумайте, повспоминайте, посоветуйтесь с родственниками… И посмотрите повесть русского писателя Андрея Платонова «Епифанские шлюзы». О вашем предполагаемом родственнике, который эти шлюзы строил по приглашению русского императора. Есть английский перевод. Подумаем о мемориале.

– О, Господи! Хорошо, сэр!..

Первое, что сделал сэр Джонатан Перри, это… в крайнем волнении полез на чердак своего старинного дома. Он сказал по телефону, что у него в памяти что-то брезжит. Это «что-то» было старинным портретом его дальнего родственника, написанным 300 лет назад художником из Ньюкасла. Он не помнил имени этого родственника, но, кажется, Бертран. Сэр Джонатан провёл полчаса в чердачной пыли и нашёл старинную небольшую картину, подписанную так: «Томас Гейнс из Ньюкасла “Портрет Бертрана Перри”».

Потрясённый совпадением невероятных исторических фактов, связанных с их родом Перри, сэр Джонатан спустил картину с чердака и протер её своим носовым платком от пыли. С портрета на него смотрел приятный молодой мужчина в форменном красном камзоле и с саблей, на нём был светлый парик. В лице явно угадывались фамильные черты Пэрри! Сэр Джонатан удивился, почему исторический портрет родственника не висит в доме, а пылится на чердаке? Наверно, бедный Бертран действительно оказался жертвой… Неужели – русского императора? Тогда тем более он должен висеть в доме! Или даже быть запечатлённым в мемориале, как сказали в мэрии!

Сэр Джонатан решил сфотографировать портрет и отправить его в мэрию. А оригинал отнести и показать.

Через два дня Перри собрался в мэрию, позвонив сэру Арчибальду Толку, и решил взять с собой саму картину, благо она была нетяжелой.

К этому времени Толк уже переговорил с мэром Ньюкасла, который ему сказал, что вопрос увековечивания памяти гражданина Великобритании они будут решать сами, без чьей либо помощи! Вопрос клуба ликвидаторов ошибок мэра вообще не заинтересовал. И Толк уже ответил Ольге следующим письмом:

Сэр Арчибальд был поражен, увидев картину начала 18 века с портретом молодого Бертрана Перри. Ещё ни разу трагические исторические события трехсотлетней давности, даже косвенно, не касались его лично. Они с Джонатаном Перри долго пили чай и даже немного виски. Арчибальд был моложе сэра Перри на двадцать четыре года. Он пришёл на службу в мэрию, будучи военным пенсионером, лётчиком. С чрезвычайным сочувствием он отнёсся к инженеру Бертрану Перри, герою повести русского писателя. Причём чувство это он испытывал впервые за много лет, ибо как лётчик к сугубо земным делам он относился снисходительно. Но тут было совсем другое: за земные дела поплатиться жизнью, это меняет дело! А когда Перри развернул картину, сэр Арчибальд так разволновался, что обнял сэра Джонатана и достал бутылку шотландского виски, подаренную ему мэрией города Форт Вильямс в Шотландии, где он был на Европейском фолк-данс фестивале с мужским танцевальным ансамблем Ньюкасла «Ньюкасл мен».