– Горе-то какое.
– Макс, Мосин и Жучков – совсем сильно, Макс особенно. Давно мечтает с тобой зачиллить. Да все так-то мечтают.
Дана рассмеялась и тряхнула причёской – выцвеченная васильково-небесным чёлка озорно взлетела над яркими синими глазами. Как же она любит синий цвет. Хоть для прикола бы его разбавила. В одежде, например. Что ж одна синева. Тонкая, долговязая, с точёной фигурой выглядела бы младше своих 27-ми, кабы во взгляде не сквозил (не обжигал-пугал-восхищал-настораживал) совсем другой возраст, сильно отличный от биологического. Витя делал вид, что дурачится и стебётся, что расслаблен и на драйве, но с первых же минут пребывания в трите, куда он пригласил её, клёвую новенькую Дану, он понимал, что в этом спарринге она давно и безнадёжно ведёт в счёте.
– Что вы все такие несмелые? Не. Я не тусуюсь почти. Не с кем, да и суета это. Суета сует.
– А как отдыхаешь?
– Вечерами скучно – стихи пишу и кое-как стримлю. Кроме них, особо ничего не интересно. Могу прочитать. Политические, хотя на самом деле нет.
– Э. Ок. Давай. Стихи… Да не-е.. Ты чего, серьёзно?
– Что-то не так? Не уважаешь великую русскую поэзию? На лицо сесть, может?
– О_о. Мне уже… нравятся. Эти великие поэтические строки.
– Понятно с тобой всё. Сиди спокойно и внимай. «Спарринг мемов: Паттерналити вёрсус Экономика невнимания».
– Это что, название? Или ты заклинание произнесла?
– Остроумие… и отвага. Давай ещё – сыпь, я запишу…
Он невероятно утомил и огорчил её с первых минут общения. IQ был явно ниже заявленного внешностью – умным (сравнительно со «средним по больнице») выражением глаз («где ж я там интеллект высмотрела») и сносным поведением без явных заскоков; даже чувство юмора присутствовало – в отличие примерно от всех остальных сверстников. (У неё были завышенные требования к этому пункту особенно.) Дана кляла себя за то, что согласилась прийти, и сугубо – за предложение почитать стихи – хотя она всё равно бы их прочитала. Это была единственная причина, по которой она вообще сюда пришла – ей неважно было, кому читать, свободные уши на что угодно провоцировали её согласие – почти помимо воли.
– Молчу я.
– Всё, не будет больше огня юмора? Рано сдался. Ну, отлично:
Спарринг мемов: Паттерналити версус Экономика невнимания
Триста лет дорогим спиртам.
Все дороги ведут к смертям.
Обладатели пол-Земли
Обалдеть до чего дошли.
Австралийский лесной пожар,
Застрелиться какой кошмар.
Miley Cyrus не ест, не пьёт.
Малый вирус всех вас убьёт.
Как же бедно живёт приют.
Как же в Лондоне наших бьют.
Миром плачем на весь ТикТок.
Мы российские, с нами… – ОК.
Отовсюду идёт беда.
Не забудь посмотреть сюда
И туда смотри – цепеней.
Отвлекаться ни-ни не смей.
Разверни свой рецептор к нам,
Хватит зыркать по сторонам:
Хуже нету, чем быть вовне.
Отдавай CTR стране!
Пузырится гугнивый клаттер.
Сыплют искрой фракталы-призмы.
И рисуется мрачный паттерн
Под эгидой патернализма.
Назовём его Паттерналити.
Сверхколосс, нипочём не свалите,
Не получится ничего.
У него —
Сто ножищ по пятьсот пудов,
Лес перстов, миллионы ртов,
Ну а функция – лишь одна:
Обращать внимание на.
«Вот, СМОТРИ» – ключевое слово,
Суперскилл и первооснова…
– Тебе не стыдно писать стихи? Я… фиг знает, мне было бы стыдно. Сорян за перебив. Этот вопрос всегда беспокоит, когда при мне начинают читать. Ладно рэпчанский, но тут-то…
– Нет, конечно. Как может быть стыдно заниматься любимым делом. Тебе не стыдно в «Мортик» гасить на работе каждый день?
– Я однажды подумал, что все поэты – бабы.
– Феминисток на тебя нет.
– Нет, по счастью.
Дана остановилась и смотрела (нежно и брезгливо? Тревожно и насмешливо? Неопределённо смотрела – как он того и заслуживал) на огромного в сравнении с ней, столь же дубоватого (теперь уже очевидно), напрочь лишённого даже подобия манер бритоголового расхлебая, в уме своём даже сейчас явно играющего в Mortal Combat – безмятежно, с полной отдачей. Витя, точно, готовил в уме яростную схватку – «спарринг» в названии Даниной поэмы настроил его мысли на битву. Всё в его реальности превращалось в игры – беседа с начальником, неприятная сцена с родителями, общение с друзьями в баре, всё обрастало фоном игрового поля, фразы становились облачками реплик, всё преображалось в разноцветный, мелькающий сет с преобладанием оттенков крови и пламени. От душераздирающего приступа скуки (он не мог слушать стихи даже из вежливости) Витя давно нарисовал в своём воображении Паттерналити – угрюмого серо-стального монстра с густым пупырчатым узором устрашающих огненных глаз на прямоугольном, как экран компьютера, мертвенном лице – и сейчас ждал, кого поэтесса («поэтка? Вот тупое-то слово») выведет к нему на ринг.