– Горе-то какое.

– Макс, Мосин и Жучков – совсем сильно, Макс особенно. Давно мечтает с тобой зачиллить. Да все так-то мечтают.

Дана рассмеялась и тряхнула причёской – выцвеченная васильково-небесным чёлка озорно взлетела над яркими синими глазами. Как же она любит синий цвет. Хоть для прикола бы его разбавила. В одежде, например. Что ж одна синева. Тонкая, долговязая, с точёной фигурой выглядела бы младше своих 27-ми, кабы во взгляде не сквозил (не обжигал-пугал-восхищал-настораживал) совсем другой возраст, сильно отличный от биологического. Витя делал вид, что дурачится и стебётся, что расслаблен и на драйве, но с первых же минут пребывания в трите, куда он пригласил её, клёвую новенькую Дану, он понимал, что в этом спарринге она давно и безнадёжно ведёт в счёте.

– Что вы все такие несмелые? Не. Я не тусуюсь почти. Не с кем, да и суета это. Суета сует.

– А как отдыхаешь?

– Вечерами скучно – стихи пишу и кое-как стримлю. Кроме них, особо ничего не интересно. Могу прочитать. Политические, хотя на самом деле нет.

– Э. Ок. Давай. Стихи… Да не-е.. Ты чего, серьёзно?

– Что-то не так? Не уважаешь великую русскую поэзию? На лицо сесть, может?

– О_о. Мне уже… нравятся. Эти великие поэтические строки.

– Понятно с тобой всё. Сиди спокойно и внимай. «Спарринг мемов: Паттерналити вёрсус Экономика невнимания».

– Это что, название? Или ты заклинание произнесла?

– Остроумие… и отвага. Давай ещё – сыпь, я запишу…

Он невероятно утомил и огорчил её с первых минут общения. IQ был явно ниже заявленного внешностью – умным (сравнительно со «средним по больнице») выражением глаз («где ж я там интеллект высмотрела») и сносным поведением без явных заскоков; даже чувство юмора присутствовало – в отличие примерно от всех остальных сверстников. (У неё были завышенные требования к этому пункту особенно.) Дана кляла себя за то, что согласилась прийти, и сугубо – за предложение почитать стихи – хотя она всё равно бы их прочитала. Это была единственная причина, по которой она вообще сюда пришла – ей неважно было, кому читать, свободные уши на что угодно провоцировали её согласие – почти помимо воли.

– Молчу я.

– Всё, не будет больше огня юмора? Рано сдался. Ну, отлично:

Спарринг мемов: Паттерналити версус Экономика невнимания

Триста лет дорогим спиртам.

Все дороги ведут к смертям.

Обладатели пол-Земли

Обалдеть до чего дошли.

Австралийский лесной пожар,

Застрелиться какой кошмар.

Miley Cyrus не ест, не пьёт.

Малый вирус всех вас убьёт.

Как же бедно живёт приют.

Как же в Лондоне наших бьют.

Миром плачем на весь ТикТок.

Мы российские, с нами… – ОК.

Отовсюду идёт беда.

Не забудь посмотреть сюда

И туда смотри – цепеней.

Отвлекаться ни-ни не смей.

Разверни свой рецептор к нам,

Хватит зыркать по сторонам:

Хуже нету, чем быть вовне.

Отдавай CTR стране!

Пузырится гугнивый клаттер.

Сыплют искрой фракталы-призмы.

И рисуется мрачный паттерн

Под эгидой патернализма.

Назовём его Паттерналити.

Сверхколосс, нипочём не свалите,

Не получится ничего.

У него —

Сто ножищ по пятьсот пудов,

Лес перстов, миллионы ртов,

Ну а функция – лишь одна:

Обращать внимание на.

«Вот, СМОТРИ» – ключевое слово,

Суперскилл и первооснова…

– Тебе не стыдно писать стихи? Я… фиг знает, мне было бы стыдно. Сорян за перебив. Этот вопрос всегда беспокоит, когда при мне начинают читать. Ладно рэпчанский, но тут-то…

– Нет, конечно. Как может быть стыдно заниматься любимым делом. Тебе не стыдно в «Мортик» гасить на работе каждый день?

– Я однажды подумал, что все поэты – бабы.

– Феминисток на тебя нет.

– Нет, по счастью.

Дана остановилась и смотрела (нежно и брезгливо? Тревожно и насмешливо? Неопределённо смотрела – как он того и заслуживал) на огромного в сравнении с ней, столь же дубоватого (теперь уже очевидно), напрочь лишённого даже подобия манер бритоголового расхлебая, в уме своём даже сейчас явно играющего в Mortal Combat – безмятежно, с полной отдачей. Витя, точно, готовил в уме яростную схватку – «спарринг» в названии Даниной поэмы настроил его мысли на битву. Всё в его реальности превращалось в игры – беседа с начальником, неприятная сцена с родителями, общение с друзьями в баре, всё обрастало фоном игрового поля, фразы становились облачками реплик, всё преображалось в разноцветный, мелькающий сет с преобладанием оттенков крови и пламени. От душераздирающего приступа скуки (он не мог слушать стихи даже из вежливости) Витя давно нарисовал в своём воображении Паттерналити – угрюмого серо-стального монстра с густым пупырчатым узором устрашающих огненных глаз на прямоугольном, как экран компьютера, мертвенном лице – и сейчас ждал, кого поэтесса («поэтка? Вот тупое-то слово») выведет к нему на ринг.