Перед началом очередного собрания группы Мила увела Рудольфа Карловича в глубь так манившего меня коридора, откуда спустя минут десять он появился уже в сопровождении Гения. Ах, значит, я не ошиблась, там располагалось что-то интересное, видимо, личный кабинет нашего блестящего психолога! И мне снова захотелось незаметно скользнуть в этот коридор. Спрятаться в каком-нибудь уголке, узнать, о чем Гений секретничает со своей помощницей, посмотреть, нет ли там других картин… Да бог знает зачем еще, только бы уловить суть витающей в этом коридоре тайны!

Спустя еще несколько дней мы с Анькой сидели у меня и, уплетая заказанную по столь важному поводу пиццу, внимали шустрому ведущему из «ящика». Внизу яркой лентой светилась тема передачи, в которой крупными буквами выделялось уже привычное «вор». Мы прекрасно знали, что Рудольф Карлович согласился на этот эфир лишь с условием, что Гений будет рядом. Тот действительно присутствовал на съемках, скромно сидел среди публики, а после записи передачи скинул нам в мессенджер сообщение: «Фееричное действо. Посмотрите обязательно, получите удовольствие. Будет сюрприз!»

Сначала ведущий долго перечислял заслуги и звания гостя, потом показали «нарезку» самых известных его выступлений. Наконец Рудольфу Карловичу дали слово. Он говорил ровно, с достоинством и спокойным осознанием собственной правоты. Ведущий пытался встрять с провокационными вопросами вроде: «Но разве композитор не помог вам поступить в консерваторию?» – но всякий раз Рудольф Карлович отвергал инсинуации одним взмахом величавой головы.

Потом в студию влетела дочь композитора, полная дама с носом картошкой и глазками-щелочками. Она плюхнулась на соседний диванчик и с места в карьер принялась громко верещать о том, что родителя безжалостно оболгали, а вся ее жизнь с недавних пор превратилась в ад. Звонки журналистов, косые взгляды соседей, вопросы коллег, нелепые обвинения… да мало ли, сколько их, таких «несправедливо оболганных», – вагон и маленькая тележка! Что теперь, верить каждому лгуну?

– Любопытно, что вы сами подняли эту тему, – подхватил бойкий ведущий, словно ждал именно такого поворота, и, заговорщически глядя в камеру, пообещал зрителям: – После рекламы в эту студию войдет человек, утверждающий, что тоже пострадал от действий прославленного композитора. Наш новый гость молчал долгие годы – и решился заговорить только сейчас. Итак, совсем скоро, не переключайтесь!

– О-го-го! Похоже, мы разворошили осиное гнездо. Точнее, ты. Вот она, сила «четвертой власти» в действии, – хохотнула Анька.

Я растерянно улыбнулась. Если честно, совсем не ожидала, что довольно безобидная – и, главное, честная – статья спровоцирует такую шумиху. Но, с другой стороны, я и не жалела, что случайно подкинула эту идею. Правда должна восторжествовать – пусть даже и таким, весьма своеобразным способом.

После выхода статьи Гения так и распирало от успеха «первого настоящего дела нашего клуба», он даже посмаковал особенно удачный, с его точки зрения, пассаж на очередном собрании, хотя мои сотоварищи уже успели прочитать материал.

– «“Справедливость есть право слабого”, – писал когда-то Жозеф Жубер. Его высказыванию уже два столетия, но само понятие “справедливость” продолжает стойко ассоциироваться с бесполезными потугами слабых, беззащитных людей добиться… хотя бы чего-нибудь. Но это – история сильного человека, – Гений отвлекся от статьи и удовлетворенно кивнул, а Рудольф Карлович смущенно потупил взор, – сильного и порядочного. Возможно, всем нам нужно перестать воспринимать такие понятия, как “совесть”, “правда” и “достоинство” в качестве некоего убогого утешения для слабаков. В противном случае порядочный человек обречен всегда оставаться в одиночестве среди равнодушия окружающих и мучиться риторическим “За что?”».