В детстве и юности чувства живут сами, не зависимо от желаний человека. Дети очень ценят способность хохотать всем сердцем, откинув голову и прикрыв глаза. Они эту способность безошибочно угадывают даже в очень грустном человеке. Семен эту способность потерял. В нем набухал, чернел, тяжелел эгоизм. Девочка была красивая умная и чистая и, еще, очень взрослая. Девочка заплакала.

Хрустальный замок доверья хрупок и тверд. Он возвышается до небес. Достаточно одного неосторожного движения, слова, мысли, замок начинает рушиться. Его падение продолжается вечность. Мириады солнц, восторг, восхищение блистают в его мерцающих осколках. Замок нельзя построить вновь. Может быть, через много лет вы посмотрите на замок и обнаружите, что его нет. Что он весь лежит у ваших ног и осколки в пыли. На его месте за ним откроется зияющая пустота. И как знать, может быть, пустота окажется притягательнее колдовского замка.

Было раннее летнее утро ясное тихое. Пробудившись в его прозрачном жемчуге, Семен открыл глаза. Семен лежал, всматривался в безмолвные предметы, наполняющие комнату. Комната этим утром не казалась уютным тесным мирком. Она обретала рельефную плотность. В дальних ее плохо освещенных углах притаилась тишина. Вещи перестали скрывать обособленную самостоятельность и жили каждая своей жизнью. Пыль на графине стала его, графина пылью. Фарфоровые слоники, ранее бессмысленно расставленные на серванте, сейчас шествовали обремененные каждый собственной судьбой. У каждого слоника были свои отметины времени – царапины, отколотый хобот, еле приметные чернильные пятна на спине оттого, что маленький Сема старался сделать из слоника божью коровку.

Мир ожил.

Новое чувство подняло Семена с постели. Оно преследовало его, когда он причесывался. Отражение жило собственной жизнью. Он не мог отождествить себя с человеком, глядевшим на него из зеркала. Себя Семен мог видеть сейчас только изнутри, как человек, стоящий в светлый день у открытого окна воображает за спиной темную комнату. Он ощупью пробирался, искал из нее выхода.

На улице было безлюдно. В предчувствии жаркого дня люди уехали из города, а оставшиеся прятались от разгорающегося ярила. Семен пошел в парк. Он устроился в тенистой аллее на скамейке с журналом и блокнотом для рисования. Не смотря на ранний час в лесу не было прохлады. На одной из скамеек сидела девушка. Семен стал рисовать ее.

Девушка видела Семена. Она пришла в парк раньше и уже вслушалась в лес. Она слышала запахи леса, пение птиц и шелковый утренний ветерок, пришедший сразу вслед за падающей с неба серебристой манной, предвестницей жаркого дня. Теперь в ее аллее появился молодой художник. Когда он подошел знакомиться, она похвалила рисунок и сказала свое имя. Ее звали Лена. Семену передалось ее спокойствие, они разговорились и гуляли весь день вместе.

Девушка не выделялась особенной красотой или манящей нежностью. Она была женственная, обычная. Семену была приятна, ее отстраненная и ненарочито естественная манера держаться. Взгляд ее был задумчив. В ее широко открытых слегка навыкате глазах темные зрачки казались непропорционально малы, как у вглядывающейся слепой. Она вслушивалась в происходящее. Родинка довольно заметная на правой стороне ее носа смотрелась особенностью внешности Лены и не портила ее лица. Семен и Лена гуляли по улицам полупустынного города до позднего вечера. Семен узнал, что Лена студентка и не поехала на лето в стройотряд.

В конце дня с сумерками город окутала темная томность теплого вечера. Город наполнился огнями фонарей, фар, глубоким черным небом и неясными звуками. Семен и Лена решили передохнуть на скамейке городского бульвара.