Так жили поколение за поколением – мелкие ссоры, групповые стычки в диком поле, набеги, походы и развёрнутые боевые действия, захваты пленных и обмены захваченных, торговля рабами и плодами земли, заключение союзов и братания, общие свадьбы и совместные отражения атак со стороны других союзов. И постоянная смена симпатий. Никогда нельзя было предсказать, когда побратимы поссорятся и кого завтра они сделают своими близкими друзьями. Единственное, что было у варваров налицо, причём практически у всех – так это отсутствие ненависти к человеку, возникающей только потому, что он принадлежит иному племени и выглядит иначе.

Часто бывало, что победители в поединках оплакивали убитых ими супостатов вместе с родственниками погибшего. Даже жителей Цивилизации варвары презирали без ненависти. И, конечно же, встретив в степи, в горах или ещё где путника, принадлежавшего чужому племени, никогда его не трогали, наоборот – помогали едой, питьём, одеждой и оружием.

…Практически каждое варварское племя, обитавшее на пространстве от горной границы до Самых северных гор, имело своих мастеров, музыкантов, сказителей, танцоров и лекарей. В создаваемых умельцами полезных предметах: оружии, одежде, утвари, орудиях труда, а также в песнях, танцах, эпосе и способах врачевания – любой внимательный житель Побережья рассмотрел бы немало общих, поразительно похожих деталей.

В сравнении с создаваемым в Цивилизации, всё производимое на божий свет умельцами из варваров казалось огрублённым, нетщательным, не доведённым до совершенства. Словно мастера, принадлежавшие народам с совершенно разным жизненным укладом, нарочно не стремились к вершинам мастерства.

Глядя на какую-либо варварскую вещь, принадлежащую кочевникам или оседлым, можно было подумать, что изготовивший её умелец взялся за работу с жаром, однако очень скоро она ему наскучила – доделывал он наспех, кое-как, лишь бы сотворённой вещью можно было пользоваться. Даже варварские баллады (стихи, повествования и т.д.), начинаясь интересно, эмоционально насыщенно, образно и ровно, заканчивались блёкло, равнодушно, коряво, порой не в заданном в начале ритме.

Стремящиеся ближе познакомиться с культурой варваров учёные мужи Цивилизации нередко отмечали в разговорах меж собой, что «варвар никогда не знает любимой песни до конца, он в лучшем случае поёт лишь половину, а чаще и вовсе только самое начало, нередко начинает он с горящим взглядом и открытою душою, а завершает, словно и не пел совсем».

Говорили также, что «мысли варвара, точно блохи, скачут в разные стороны. Только-только они дружно, с огнём в груди, отплясывали под свист своих дудок, как вдруг уже выясняют отношения, мгновенно сменив тему общения на такую, которая, по логике, и вовсе не должна была в подобный момент всплыть из глубин памяти».

Так же варвары и воевали. Почти добившись победы над противником, они могли ни с чего взять и убраться восвояси, а на следующий день, как ни в чём не бывало, пригнать к вчерашнему противнику в стан овец, коней или взятых в других землях пленников – на продажу или обмен. И те, кто ещё вчера считали себя сломленными, надменно торговались, надувши щёки.

Легко соглашаясь на мировую с противником, докучающим более других, запредельные варвары легко и развязывали войну с кем бы то ни было. Оказывалось достаточно не поделить зайца или косулю, перебежавших с одной территории на другую.

Началу боевых действий обычно предшествовал жестокий поединок между одиночными или собранными в отряды представителями разных племён. Бой обязательно заканчивался смертью кого-нибудь из сражавшихся, и это вызывало жажду мести чужакам за пролитую кровь соплеменника. Никогда ещё за всю свою историю сыны Запределья не предложили друг другу решить любой, даже самый пустяковый конфликт словами или, на худой конец, борьбой без применения оружия.