– Артист, искусник! Молодец, хвалю! Давно не слышал я таких забавных речей. Как здорово, что ты пришёл развеселить стареющего хана. (На самом деле Кимарану не было ещё пятидесяти лет; в силе же и ловкости лишь единицы из молодых бойцов отваживались спорить с ним).

– Значит, говоришь, ты послан этой, как её… Вот незадача: забыл, – играючи пахан киммеров хлопнул себя по лбу. – Как его звать-то бишь? Похоже что-то вроде на кучу, хм, навоза. Ну-ну, прости, я не хотел тебя обидеть, просто спьяну не запомнил. Ах да! Кал шахты – вот как зовут пославшего тебя ко мне, ха-ха!

«Началось. Сейчас пахан покажет настоящее лицо», – подумал Киот и, в одно мгновенье протрезвев, набрался всё-таки храбрости поправить Кимарана:

– Рудый хан Шахтин Кал – так зовут моего друга и командира! Вовсе не кал шахты. Просто звучит похоже. Но он никакая не куча. Он подстать тебе, великий пахан! – последнюю фразу Киот выдал громко, с явным вызовом в голосе.

Он, видимо, думал, что Кимаран продолжит высмеивать его вождя или насупится. Но Кимаран повёл себя иначе. Прекратив смеяться, он миролюбивым тоном согласился с этой поправкой.

– Охотно верю, что такой отважный человек, как Рудый хан, имеет право представляться равным, к примеру, мне. Да и другим паханам Запределья тоже. Ведь у Чёрной горы за последние лет триста никто не останавливался хотя бы на минуту, не то чтобы годами жить подле неё. Но сколько времени ещё гора позволит пастве Шахтин Кала пользоваться её дарами? – Кимаран задумался.

Примерно четверть часа в шатре стояла тишина, лишь слабое потрескивание пожираемых огнём поленьев в очаге ласкало слух. Но скоро Кимаран вернулся к делу. Киот, конечно, был приятно удивлён. Хан выслушал посланца, не перебивая.

Он широко зевнул, когда посланец поставил точку в сообщении, и, помедлив пару минут, вдруг сладко потянулся и предложил перенести беседу на завтра.

– Иди-ка спать, дружище гость. Как любят говорить в степи, проспавшись, человек становится мудрее. Голову, поди, туман застилает, а глаза сами закрываются. Так что отдохни как следует, а утром услышишь наш ответ. Эй, кто-нибудь из охраны, уведите гостя в его шатёр. Да позаботьтесь, чтобы подушки там оказались мягкие, – распорядился Кимаран.

Киот заснул, едва свалившись на подстилку из овечьей шерсти. От входа в отведённый для него шатёр тянуло напоённым ароматами различных трав свежайшим воздухом. Цикады, непременные артисты ночи, звенели успокаивающе. И после долгой скачки по равнине, опалённой солнцем, все органы и мышцы жаждали подстилки и покоя. Что завтра скажет пахан киммерский, в ту ночь Киота не волновало. А наутро…

– Увы, дорогой. Взять взамен лошадей сокровища из недр Чёрной горы мы никак не можем, – чернокудрый Кимаран отодвинул от себя янтарный слиток величиной с крепкий кулак силача. – Извини нас, конечно, но таковы наши родовые правила – ничего от Чёрной горы не брать.

– Впрочем, – продолжил он спокойным тоном после недлинной паузы, – ты волен со мною спорить. Если вы найдёте сокровища в других местах, а лучше вещи, нужные в быту: оружие, колёса для арб, сами арбы, ту же вяленую рыбу, но не из озера у Чёрной горы, а из другого водоёма – мы так и быть, прикинем, сколько лошадей вам сможем уступить.

«Дело дрянь», – мрачно подумал Киот.

Но тут же он собрался с мыслями:

– Мудрый пахан, мы ищем коней не для того, чтобы рыскать по землям Запределья. Единственное наше желание в этой жизни – отомстить. Ты знаешь кому. Культурные – такие же враги вам, как и нам. Предки завещали вам разрушить эту империю соблазна и несправедливости. От неё всё зло на земле. И если не хотите продать нам коней, идите вместе с нами.