Оппонентка опешила, но тут же отпарировала:

– Сравнили кислое с мягким.

– А по-моему, как раз я попал в цель. А теперь если вы не против, то давайте поговорим о чём-то более приземлённом. То, что вы – Лиза и вы увлекаетесь историей истинной живописи – я уже осведомлен. А ещё вы красивая, но вам наверное это постоянно твердят.

– На этот раз вы совершенно правы. А я знаю о вас, что ваше имя Симон и вы совладелец. Кстати, а как так получилось?

– Хм, я думал, вы продолжите нить восхвалением моей внешности. – Симон улыбнулся так, что возле глаз собрались «утиные лапки», которые неохотно разглаживались. – Раньше я работал на обычной работе, но после развода решил, что хочу сменить деятельность. А тут мой близкий друг зачем-то приобретал галерею. Он предложил мне долю, и я согласился, хотя ничего в этом не понимал. Да и сейчас не понимаю, если взять во внимание вашу критику на мои замечания. Но теперь я практически один занимаюсь нашим неблагодарным делом, так что могу посчитать себя полноправным хозяином.

– А тот друг что? Просто так взял и вам отдал на попечение общее дело?

– Да. Ему просто нравится всё скупать, а потом отдавать бразды управления в чужие руки. Вот сейчас у него в планах вложиться в космическую гостиницу. В общем, он чистой воды бизнесмен, не то что я.

Лиза помешивала ложкой в пустой чашке, стыдясь своей предвзятости. А ещё её сердце сжалось от ревности, когда упоминался развод. У неё никогда не было никого, и ей доставляло удовольствие думать о том, что она не первая. «Да я что в самом деле? Общаюсь с ним во второй раз, а уже тороплю события!», – укоряла она себя, не убирая взгляда от собеседника.

– А вы как докатились до такой жизни, что теперь сидите со мной здесь?

Она сделала глубокий вдох, будто ей предстояло выступить перед целой оравой, жаждущей загрызть незадачливого оратора.

– Про меня говорят, что родилась со серебряной ложкой во рту, но материальные ценности меня всегда мало волновали. Окончила престижную закрытую школу. Вот недавно поступила на факультет по изучению истории, сами понимаете, чего. А так больше нечего рассказывать. Ваша жизнь представляет больше интереса, я так полагаю из услышанного от вас.

– Так вам нет и двадцати?

– Мне 18. А вам?

– Прибавьте 11 и будет вам ответ.

Да, Лиза теперь отчётливо понимала, что у него больше жизненного опыта. И возможно, для него она была девочкой, которая смешно топает ножкой, если с ней начинают яро спорить. Далёкие миры отдались ещё больше.

За воспоминаниями Лиза не заметила, как подошёл к концу сбор картин. Теперь ей оставалось сначала освободить подсобное помещение от спрятанных набросков, чтобы можно было занести снятое.

Заболели конечности от постоянных перебежек туда-сюда, а ещё и спина, так как некоторые художники помимо фантазии не жалели и размера полотен. Несколько штук были ростом с неё, от чего она жалела, что не наняла бригаду, что сэкономило бы и время. А администратор сегодня не вышла; сказала, что приболела.

Наконец-то, с подсобной комнатой покончено, и Лиза отдохнув немного, приступила к развешиванию обнаруженных картин, готовых обратить на себя внимание.

Ей пришлось бороться с нарастающим нытьём в теле, вдобавок в горле пересохло, но она твердо для себя решила, что пока не закончит – не станет давать себе поблажку.

Всё, последняя картина тоже гордо висит на белой стене. На ней было нарисовано нечто инфернальное: длинноволосая блондинка в белом длинном платье убегает по крышам от стаи летучих мышей, парящихся в красном небе. Относительно правильно нарисованное лицо выражало испуг. Волосы развевались по ветру, а руки прижимались к груди. Глаза мышей кровожадно светились пламенным светом, направленного на девушку.