– Что, как? – Недопонял он и нахмурился, переспросив.

– Как Вы – говорили с ней? – Теперь – она была напугана, но и старалась же ещё пока не показывать этого сполна: сначала – всё узнать, а уже после – реагировать.

– Она пришла ко мне – на сеанс!.. И мы… где-то с полчаса-час… проговорили о…

– Зачем Вы – так?! – Прокричала женщина, прервав его, и тут же заплакала. – Что я Вам такого сделала?! Что мы – Вам?.. Что Вам от меня и нас – нужно?!

– О чём Вы?..

– Зачем Вы издеваетесь – над нами?! Вам кажется это – смешным? Хватит! Это – не шутки, понимаете? С таким – не шутят! Хотите посмеяться?.. Так сходите – на какое шоу или… «комедию»! Зачем Вы рвёте нам – сердце?! Вы не могли – говорить с ней. Не могли! Хотя бы и потому, ч… П-потому, что… – Она даже начала – заикаться и почти задыхаться. – Потому, что – она умерла в тот день: в день – когда произошёл теракт!

– Как?.. – Выдохнул врач и, при своей и так бледности, побледнел – ещё больше.

– А то Вы не знали!.. Тоже мне… Хранитель! Психотерапевт… Тьфу! Она – спасла свою мать, выстрелив в террориста! Но… При падении… Он всё же успел – выстрелить в ответ и… Попал ей – прямо в сердце! Серебряной пулей! Вот так и закончился для нас – ваш нацистско-расистский теракт: демоны – против ангелов и людей. И кто ещё – кто! Она – умерла! Моей внучки – нет! Её «больше» – нет!.. Не звоните сюда! – И из трубки – начали доноситься губки. А врач – так и не убрал её от уха, смотря в одну точку – перед собой: то, что он был в шоке, ничего не сказать – он был в ступоре и просто не верил в и услышанному! Я же –разговаривал с ней и… Видел –её!

Затем, более-менее уже придя в себя и нажав на чёрную кнопку диктофона, воспроизводящую запись, он услышал – лишь одни свои вопросы. А вот ответы… Ответы – были будто за- и стёрты: вместо них же – был просто белый шум, с тихим стуком его карандаша и… хрипами его же дыхания! В голове же –не укладывается. Как?..

– Этого просто – не может… Не могло быть! Она же – была жива и… Была – здесь!

Начав уже даже и разговаривать с самим собой, мужчина подпрыгнул в кресле, и, практически же «пролетев» свой кабинет, выскочил в приёмную – к секретарю, девушке-ангелу, двадцати пяти лет, что и как раз же и сама собиралась к нему, и даже уже «шла», как и была почти сбита им же с ног, столкнувшись – нос к носу! Растрепав же при этом – свои белокурые кудри, чуть ниже лопаток; сведя в непонимании на узко-низком же и бледном своём лбу – узкие же и светлые брови; прищурив свои светло-серые глаза с чёрными длинными ресницами и втянув немного впалые же розовые щёки, образуя тем самым и небольшими же своими, но и пухлыми розовыми губами – букву «о», как и своим же ровным округлым подбородком, вздёрнутым вместе с острым, и пусть коротким, носом. Пока и её же белый костюм, из юбки до колена и пиджака поверх блузки «в тон», всё так же сидел – «по фигуре»; как и её же белые лодочки на тонкой и высокой шпильке – «по ноге». Ну а руки же, уже и в свою очередь, с белым коротким маникюром, всё ещё держали папки и прозрачные файлы с белыми листами: «пробитыми», как и его же ранее всё визитка, чёрным мелким шрифтом; и «заверенными» – размашистой синей подписью.

– Она – ушла? – Прохрипел мужчина.

– Кто? – Округлила глаза ещё больше девушка.

– Оля… Девушка, что покинула мой кабинет – чуть ранее!

– Вы, конечно, меня извините… – начала, словно бы издалека, секретарь, стараясь заодно ещё и до конца прощупать почву «его состояния и психической устойчивости», что и уже ведь, как видно, колыхались на ветру: вместе с его же грудной клеткой – выбивающей,