– Кто тебе эта девушка?

– Я не знаю ее. Не знаю даже имени.

– Она будет вести себя осмотрительно?

– Да.

– Потому что ты в это веришь или потому что действительно будет?

Гаррет поднес ко рту свою чашу. Вино было густым, терпким. После ночи короткого сна и чересчур обильных эмоций оно неохотно укладывалось в желудке.

– Она подчеркнула, что в ее жизни мне нет места, так же как в моей для нее. Так и сказала. Сама, без нажима. Она точно не станет…

Он махнул чашей, пытаясь выразить словами, что именно она не станет делать.

Отец не сразу прервал его старания:

– Ну что же, лучшего при данных обстоятельствах желать не приходится. Убираем ее за рамки нашего внимания и понадеемся, что там она и пребудет. Следовательно, осталось решить с тобой.

– Со мной?

– Ты ведь не споткнулся и не вывалился случайно из одежды, – мягко пожурил отец. – Ты плохо себя повел, и сам это знаешь. Но, опять же, отставим в сторону стыд и давай поговорим о самом поступке. О том, что ты от него приобрел.

– Я не знаю, как на это ответить.

– Я начну. Ты совершил его, поскольку злился на меня и на мать и сознавал, что нас это ранит. Или ты совершил его, поскольку не перевариваешь Ирит и нацелился сорвать этим брак. Или потому, что ты перед нею трусишь. Или это способ выделиться перед друзьями, чтобы они лучше к тебе относились и тебе не было бы так одиноко. Или у тебя зазудело и подвернулась подходящая девушка. В самом деле, причиной может быть все что угодно.

– Тогда какая разница?

– Вопрос в том, как с этим справиться, – сказал отец. – Мне не помочь тебе наладить контроль, пока ты не поймешь, к чему этот контроль приложить.

– Мне нужно только… – произнес Гаррет, сбился и помотал головой. Отец наполнил чаши заново. – Не люблю быть там, где мне не рады.

– Интересно подмечено. Ты подразумеваешь Ирит?

– Я не знаю ее. Не знаю, что она думает или чувствует. Сородичи прислали ее в Китамар в обмен на торговые привилегии, по той же причине ее берем мы. А я лицо сделки.

– И разве твоя доля ответственности в деле не велит получше ее узнать? Сэррия и Вэшш обучают ее. Вполне способен и ты.

– Не им предстоит оказаться на ее брачном ложе. А мне.

Отец вскинул голову:

– Вина? Ты пошел на это из-за чувства вины?

– Я на это пошел, чтобы побыть кем-то другим, не собой. Пожить другой жизнью, не той, что имею. Хоть немножко.

Отец вздохнул, откидываясь на стуле. Губ коснулась улыбка.

– Я помню, как поженились мы с матерью. У меня было схожее положение. Мои и ее родители усмотрели выгоду от нашего объединения. Имея на руках нашей пары оба договора с Карамом и общий склад, мы перестроили семейное предприятие в нечто куда более основательное.

– И ныне опять к тому же пришли.

– Против нас сработали некоторые другие обстоятельства, и за последние годы произошел спад. Но были два добрых десятка лет относительной стабильности. Это достойно восхищения.

– Значит, свадьба того стоила, – сказал Гаррет. – Ты и мама научились друг друга любить и построили семью – сумеем и мы с Ирит.

– Я так и не полюбил твою мать.

Гаррет далеко не сразу понял то, что сейчас услышал. Отец наблюдал, как медленно впитываются его слова, и под конец кивнул.

– Думаю, поначалу у нее была ко мне некоторая привязанность, даже влечение, – продолжил он. – Долго оно, конечно же, не продлилось. Мы поступили так, как должны были поступить. Теперь с нами ты. Твой брат. Дом укрепился на поколение вперед. Нас уважают. Это и есть победа.

– Я не… – начал Гаррет.

На улице кто-то вскрикнул. Отец проигнорировал и то и другое.

– Одно дело – видимость. Другое… не назвал бы его истиной. За внешним фасадом могут скрываться очень разные ситуации. Для города мы с Генной уважаемые супруги. Дом Лефт – отлаженный механизм предпринимательства, единый и мощный. Будь мы помельче, нас заклевали бы. Слабость – благоприятный шанс для других. Внутри же нашего дома, вдали от посторонних глаз, мы с Сэррией были любовниками… сколько уже, восемь лет?