Одежда наконец то отогрелась, и он принялся ее снимать. Были видны ожоги на руках и спине, оставленные тем созданием. В категориях Авалса не разбиралась, но покраснение вышло знатное. Он одел из рюкзака теплый вязаный свитер, сменил мокрые джинсы. Обувь Ганс поставил ближе к костру, голые ноги кутая в одеяло.

– Что это было? – задала она наконец тревожащий вопрос. Мужчина долго смотрел на нее. Авалса не сразу заметила, что его глаза светятся в темноте. – Когда-то это была лошадь кавалериста, – мужчина снова повернулся к огню, – страшные дела того человека призвали дух, который вселился в лошадь. – Страшные дела? – Рэй Прайс скармливал останки девушек призванному созданию. Правда, он думал, что это все еще его лошадь, а их кожу он использовал для рисования извращенных картин. Авалса, к своему удивлению, поверила каждому сказанному слову.

Она подозревала, что с отставным политиком что-то не так, но что бы такое… Теперь она понимала, почему ее не покидало странное чувство угнетенности, когда Авалса смотрела на картины в коридоре. – Это создание могло влиять на сознание, поднимая из глубин разума забытые страхи, используя против тебя. – А кто ты? – вместо лишних подробностей спросила она. Авалса решила дойти до истины постепенно. – Меня зовут Ганс, – улыбнулся он, но от усталости улыбка больше походила на оскал, – и хотелось бы услышать твое имя в ответ. – Авалса, – недовольно бросила она. – Вода уже закипела, Авалса, давай поедим?

Припасы у Ганса были простыми, но сытными. Он угостил Авалсу куском вяленого мяса и краюхой ржаного хлеба. Из кипятка он заварил вкусный какао. Авалса не помнила, когда пила подобный напиток. Ели они в молчании и каждый думал о своем. Авалса переваривала услышанное.

Если бы она не видела произошедшее своими глазами, то в жизни бы не поверила в рассказ Ганса. Жестокости и зверства человека привлекают нечисть? Возможно. Авалса уголком сознания допускала подобную мысль. Взгляд светящихся глаз собеседника служил доказательством. Авалсе хватало хладнокровия не отводить взгляда при разговоре, хотя было жутковато. Создавалось впечатление, что на Авалсу смотрит голодный волк в обличии человека.

Какао согрело продрогшее тело. В лесу начало просыпаться зверье, знаменуя начало солнечного дня. – У меня будет к тебе просьба, Авалса, – Ганс расстелил одеяло на земле, готовясь ко сну, – дождись меня сегодня в номере, я хочу встретиться с твоим наставником. – Наставником? – Авалсе это не понравилось. – Ну или того, кому ты несешь эту статуэтку, – он кивнул в сторону тряпичного мешка. Авалсу раздирало любопытство, поэтому вместо отрицательного ответа она поинтересовалась, – Для чего он тебе? – Беседа с новыми людьми всегда бывает полезна, – выдал Ганс, укрываясь вторым одеялом, оставляя Авалсу размышлять в одиночестве.

Она не могла понять, почему ей так любопытен этот мужчина. Служителям Гильдии Ворона запрещалось разглашение о своей принадлежности под страхом смерти. Выходит, кто-то проговорился, раз он кое-что знает о Гильдии. Возникало много вопросов в голове, ответы на которые хотелось получить немедленно. Поэтому, вместо отлета, Авалса ожидала условленного времени в номере.

Ганс проснулся, когда солнце находилось в зените. Угли давно прогорели, однако обувь успела высохнуть. Обувшись, он принялся сворачивать лагерь. Разбросав пару веток по земле, от уютного шалаша не осталось и следа.

Он вышел из хвойного леса и пейзаж вокруг, вместе с погодой, изменились. Солнце затянула серая пелена, заставляющая меркнуть краски природы. Голые ветки лиственных деревьев, своими когтистыми лапами, простирались к небу. Первые почки появятся еще не скоро. Мягкая хвоя на земле сменилась прелыми листьями, в воздухе витал запах травяного разложения.