Да, сначала были этот «племенной дух» дикарей, да, тот же дух во всех «Левиафанах» деспотий, от древнего востока до советского коммунизма. Но ведь этот племенной дух ничего общего не имеет с единством разумных людей, ты понимаешь, Бенедикт? Это совершенно разные силовые поля, и потому качество их единения будет совершенно разным! Когда их изучат, они подтвердят правоту моих слов! Это качественно совершенно разные силовые поля: первым не нужен разум, у дикарей и всех примитивных обществ его нет, они держатся на насилии; вторых держит разум и совесть. Поэтому первые будут трухлявыми и будут легко разваливаться – что может продержаться на страхе и боли? А вторые будут крепкими как цемент, и не будут поддаваться коррозии. Почитай, Бенедикт, исследование самоактуалов Маслоу, он подтверждает мою правоту: он говорит, что самые здоровые люди, с умом и совестью, лучше других умеют дружить, и в то же время больше других любят одиночество. То есть смотри какой казус: чем лучше ты индивид, тем лучше ты социален! А они, эти бездари, противопоставляют социальное и индивидуальное, понимаешь? Никогда так не делай. В настоящем социализме индивид будет самым свободным, потому что дружба увеличивает энергию индивида. Деспотия убивает энергию индивида – но это совершенно другое соединение силового поля, и они врут, когда каждое соединение людей называют деспотией! И вот тебе доказательство. Совсем свежие эксперименты ученых Стендфордского университета о визинарных компаниях, Джерри Пораса и Джима Коллинза. Они так назвали компании с мировым именем, которые многие годы оставались лидерами рынка, и оказали необратимое воздействие на мировую культуру. Оказалось, что все эти компании левые-левые в смысле отказа от иерархии и и поддержания самой широкой социальной политики. Почитай, тебе будет интересно.

– Тогда что же такое индивидуализм капитализма? – спросил заинтригованный Бенедикт. – Понятно, что и экономическая и правовая система современного капитализма в самом деле много лучше того, что мы имели в советской республике. По крайней мере, там есть средства защищаться от государства и постараться выжить на рынке, даже если конкуренция и коррупция будут мешать. Какая-то свобода индивида.

– Ты все правильно сказал, Бенедикт. Современный индивидуализм капитализма – это промежуточная стадия между двумя этими крайностями, между «плохо и хорошо», так сказать. Это лучше, чем «племенной дух» деспотий, где все держится на страхе, на насилии и на конформизме; и в то же время это много хуже, чем взаимопомощь и единство истинной дружбы развитой цивилизации, где править будет совесть и единая истина зрелой науки. Ты только представь себе общество, где все люди дорастут до интеллекта Пифагора и Сократа, Перикла и Анаксагора, Платона и Цицерона, Декарта, Спинозы и Лейбница, Бертрана Рассела и Эйнштейна, Ренана и Швейцера, Толстого и Герцена, Кропоткина и Чехова, Уеллса и Шоу, Марк Твена и Селинджера, Ремарка и Кафки, Шеллинга и Ясперса, Лессинга и Чернышевского, Белинского и Милля, Свифта и Карлейля, Гоголя и Булгакова, Теккерея и Мильтона, Руссо и Ромена Ролана, Газданова и Тургенева, Вольтера и Дидро, Флобера и Золя, Достоевского и Ганди, Спенсера и Камю, Жорж Санд и Байрона, Гете и Шиллера, Вильгельма и Александра Гумбольт и тд!

Социализм духа – это единство дружбы, единство совести и разума, которое Маслоу заметил у людей самого высокого интеллекта, а Порас и Коллинз у руководителей самых успешных компаний. Именно о таком социализме писали русские духоборцы, которые с самого начала не хотели иметь ничего общего с диктатурой пролетариата марксизма: Кропоткин и Герцен, Чернышевский и Толстой, Белинский и Огарев, Чехов и Некрасов. Марксизм объединяет людей палкой, диктатурой, государственной собственностью, угрожая войной буржуев и пролетариев. Это и не есть единение в истинном смысле. Поэтому несмотря может быть на искренние поиски науки и справедливости, получилось как всегда в таких случаях все наоборот: классическая деспотия с насилием и подчинением, бесправием народа и произволом власти, с господами, которые беззастенчиво грабят рабов, и наконец, с мистикой в виде марксистско-ленинского катехизиса, и инквизицией, которая боролась с еретиками. Еще Рассел сравнивал коммунистическую партию с католической церковью.