– Мам, ты чего? Мамочка! Я пришёл, ну чего ты? – растерявшись, испуганно спрашивал Клим.

– Варенька! Что с тобой? Клим, держи, не урони её, – испуганно вскрикнул Георгий и быстро приподняв Варвару на руки, понёс на диван.

– Присмотри за ней, я скорую вызову, – хмуро бросил Георгий и побежал в спальню, где на его тумбочке стоял телефонный аппарат.

Машина скорой помощи приехала быстро, Георгий сидел рядом с Варварой и держал её за руки, Клим на звонок побежал открывать дверь. Вошла пожилая женщина, с прямыми, седыми, короткими волосами, непослушно падавшими ей на лицо, которые женщина, по привычке, резким движением руки отбрасывала назад. Полноватая, но подвижная, она быстро прошла за Климом в комнату, где на диване всё ещё лежала Варвара. Она была в сознании, но говорить не могла и двигаться тоже. Врач осмотрела её и с грустью перевела взгляд на Георгия.

– Срочно нужно в больницу. Думаю, у женщины инфаркт и кажется, не первый. Парень, сходи вниз за носилками. Скажешь водителю скорой, он тебе поможет, – обращаясь к Климу, который с беспокойством смотрел на мать, сказала женщина.

– Носилки вниз по лестнице нести неудобно. Постой, Клим, не нужно носилки, я сам понесу маму, – сказал Георгий.

Клим, который уже был в прихожей, вернулся. Георгий поднял Варвару на руки и вынес из квартиры.

– Дверь запри и никуда не уходи. Я скоро вернусь, – бросил на ходу Георгий, с трудом повернув голову и многозначительно посмотрев на сына.

– Может я с вами поеду? – спросил Клим.

– Нет, сын, останься дома, чем ты поможешь? Я скоро, – сказал Георгий, стоя уже за порогом, с Варварой на руках.

Клим закрыл за ними дверь и прошёл в комнату. Перед глазами стояло страдальческое лицо матери, в глазах которой была тоска и печаль, радость и тревога. Всё это пронеслось перед Климом.

– Мамочка… – тихо пробормотал парень и сев на диван, склонил голову и обхватил её руками.

Варвару привезли в больницу и из приёмного отделения, сразу перевели в реанимацию. Георгий остался ждать в больнице, в коридоре. Он не был врачом, мужчина был учёным, но понимал, что может потерять свою любимую Вареньку. Он, опустив голову, сидел на маленьком диванчике и вдруг вспомнил, как она сама призналась ему в любви. Как он её до этого совсем не замечал, как поразили его её глубокие, синие глаза, в которых он будто утонул и тогда понял, что Варенька – та единственная, которая ему нужна. Он сравнивал её с другими девушками, с которыми встречался в своей бурной молодости и ни одна из них не шла ни в какое сравнение с его маленькой, пусть и невзрачной, не яркой, но такой огромной души женщиной, как его Варенька. С этими думами, облокотившись головой о стену, Георгий ушёл в глубокий сон.

Сколько он проспал, он не знал, но когда его тронули за плечо, почему-то его взгляд упал на окно, там светало. Было раннее утро. Спросонья, от усталости и переживаний прошедшего дня, Георгий с трудом открыл глаза и посмотрел на врача. Но увидев беспокойное и печальное лицо доктора, Георгий, наверное, по его взгляду понял, что случилось непоправимое и вскочив со своего места, молча посмотрел на него.

– Мы сделали всё от нас зависящее, но… примите мои соболезнования. Второй инфаркт… слабое сердце, мы не смогли спасти Вашу жену, – произнёс врач.

Георгий тяжело упал на диван и подняв голову, посмотрел на мужчину лет сорока, со строгими чертами лица, уставшими после бессонной ночи глазами и опять опустил голову.

– Она не мучилась? – не поднимая головы, почему-то спросил Георгий.

– Нет, был только кашель и потеря сознания. Держитесь, будьте сильным. Мои соболезнования Вам, – сказал врач и медленно ушёл по коридору.