Вот в чём разница:
– Нейролептики – препараты, влияющие на мышление. Убирают бред, галлюцинации, психоз. При этом часто тормозят человека, снижают эмоциональный фон. Особенно старые типичные нейролептики – вроде галлоперидола. Современные атипичные – мягче, но дороже.
– Антидепрессанты – влияют на настроение. Поднимают фон, возвращают энергию. Но не дают смысла. Не решают проблему. Они просто делают боль терпимой. Хороши как временная поддержка. Плохи – как постоянная замена жизни.
– Транквилизаторы – влияют на тревогу и возбуждение. Работают быстро. Но выключают эмоциональность. Дают сильный эффект и быстро формируют зависимость. Использовать можно – но очень аккуратно и краткосрочно.
Если с антидепрессантами и нейролептиками ещё можно вести процессинг (особенно с мягкими современными формами), то с транквилизаторами – почти никогда. Человек не чувствует. А если он не чувствует – работать с ним невозможно.
Почему фармкомпании диктуют правила?
Потому что на рынке психиатрии – огромные деньги. Препараты стоят дорого, особенно оригинальные, а не дженерики. И пока государство закупает их по льготе, а врачи назначают – компании зарабатывают. Не все, конечно, работают нечестно. Есть исследования, есть добросовестные специалисты. Но есть и лоббизм, и продвижение, и «информационная обработка».
Многие врачи до сих пор верят в серотониновую или дофаминовую теорию, потому что им так рассказали представители компаний. Они показали мультфильм: вот молекула, вот синапс, вот захват. Выглядит научно. Только доказательств – нет. Мы не можем даже измерить уровень серотонина в нужной точке. Всё – гипотезы. Всё – эмпирика. Мы просто знаем: вот эта таблетка – вроде бы помогает. Почему – никто не знает.
Что тогда работает по-настоящему?
Работает комплекс. Таблетка – как костыль. Помогает встать. А дальше – человек должен идти сам. Психотерапия, процессинг, работа над собой, осознание, перестройка жизни – вот что возвращает в реальность. Только таблеткой это не заменить.
Иногда человек приходит с жалобой, мы начинаем с медикаментов – потому что у него нет сил даже говорить. Потом, когда он стабилизируется, подключаем работу. Он начинает понимать, что с ним, разбираться в переживаниях, выстраивать стратегию. И тогда, через месяц или два, препарат можно отменить. Он уже встал на ноги.
Но бывают и другие. Те, кто пьёт таблетки годами, не меняет ничего, и просто ждёт – когда всё само пройдёт. Не пройдёт. Препарат – не жизнь. Он лишь инструмент. И если вы хотите работать с людьми – вы должны это понимать.
Что мешает лечить людей так, как надо?
В идеале – каждый человек с психическим расстройством должен получать полноценную помощь: медикаментозную, психотерапевтическую, социальную. Но на практике всё упирается в ресурсы. И в цифры.
Представьте: участковый психиатр должен принять 25 человек за день. Плюс те, кто пришёл без записи. Плюс «на минуточку спросить». Плюс дежурство. А теперь представьте, что каждый из этих пациентов требует не формального опроса на 7 минут, а глубокой беседы. Какой уж тут индивидуальный подход? Какое наблюдение, какая интуиция, когда ты просто физически не успеваешь?
А если говорить о психотерапии – всё становится ещё печальнее. Хороший терапевт может провести три полноценные сессии в день. В идеале – одну-две. А пациентов – десятки. Кто будет платить за это? Где взять специалистов? Кто вообще будет заниматься такими людьми?
Государство на эти вопросы пока ответить не может. Поэтому всё ложится на плечи медикаментов. Это дешево, просто, эффективно – в короткой перспективе. А в долгой – работает не всегда. Но лучше, чем ничего.