Я подхожу к кровати, заношу нож высоко, до натяжения всех связок и мышц. Он спит. Сколько можно спать.

Одно движение и его не станет. Одно движение и я свободна.

Внезапно он открывает глаза, сразу безошибочно находя меня в сумраке утра.

– Ну? Будешь бить или это очередная прелюдия?

– Я не посто ударю, я убью тебя!

– Ну это смотря, куда попадет нож. Ты хочешь, чтобы я мучился или чтобы умер сразу. Просто чтобы я мучился, можно ударить мне в бочину. Тогда без скорой я буду умирать довольно долго, сгорая в агонии боли. Если ударить прямо сюда, – тычет он в шею, по которой вьется странный рисунок.– То я умру от потери крови за пару мгновений. Еще можно ударить в пах, мне кажется, целишься ты именно туда, тогда…

– Замолчи! Замолчи! – опускаю нож, роняю его на пол. Громкий стук отдается прямо в меня, проникает как лезвие, разрывая связь с реальностью. Падаю там, где стояла. Меня распирает изнутри горе. Я не могу дышать, не могу говорить, даже плакать не могу. Слезы застревают, мешают видеть. Я лишь рыдаю в голос, пока меня отрывают от пола, куда – то несут. Кажется, что уже плевать, куда. Плевать до тех пор, пока кожу не обжигает ледяными струями воды. Во мне словно пробку выбивают. Слезы потоком, руками по груди обнаженной и крики, что рвутся из горла.

– Ненавижу, ненавижу, ненавижу! – Он тянет ко мне свои руки, а я двумя ладонями по груди его хлопаю. – Не трогай меня.

Он просто толкает меня в угол и сам забирается в крохотную душевую. Занимает почти все пространство. Ему, что, не тесно совсем? Он обволакивает своим присутствием, своим запахом, подавляет. Хочу выйти, но он словно недвижимый, продолжает растирать лицо и шею, мыть свой громадный член, что тут же дергается в его руках.

Я зажмуриваюсь на мгновение, реально не понимая, как это ночью могло уместиться во мне

– Мог бы дать мне выйти.

– Выходи кто мешает.

– Ты себя видел? Мутант перекаченный.

– Женщинам нравится, – усмехается он в бороду.

– Вот и шел бы к этим женщинам, чего ко мне приклеился. Мог мне дать помыться первой?

– Мне на работу надо, – только и отвечает он басом, а затем руку в мою сторону тянет. Я сжимаюсь вся, готовая ногтями впиться в его кожу, а он лишь берет мой шампунь и выливает в свою ладонь.

Я поднимаю голову, чтобы возмутиться, но голос пропадает, а я лишь пялюсь на пену, что стекает по его мощному телу, что скатывается по зарослям на накаченной груди, ниже к плоскому животу, усыпанному кубиками, и ниже, к колом стоящему члену.

– И чего он у тебя стоит постоянно. Может это какая – то болезнь?

– Хочешь заняться лечением?

–Хочешь меня в очередной раз изнасиловать?

– Да, но времени нет, – убирает он шампунь, пока я метаю молнии в его лицо, а потом вдруг чувствую руку в волосах и жесткие губы, не дающие даже спасательный вздох делать.

Я упираюсь руками в его грудные мышцы, хочу оттолкнуть, отвернуться, но, чем больше сопротивляюсь, тем сильнее оказываюсь придавленной к стене. Я не отвечаю на это зверство, прячу язык, но тело дрожит, а чертовы инстинкты буквально воют ответить на желание самца. Между ног растекается собственная влага, а член, что жмется к животу все сильнее, лишь усиливает чертово неадекватное желание. Он не останавливается. Продолжает терзать мои губы, пока вдруг они не начинают искрить а изо рта вырывается против воли стон. Теперь вместо того, чтобы отталкивать его, я собираю пальцами волосы на его груди, тяну и чувствую, как тело жаждет подчиниться.

Все кончается внезапно, Леон первым отрывается от меня и выругивается.

– Ведьма, мне правда надо идти.

– Да пошел ты, – собственный ответ на его истязания буквально сбил с ног, а нерациональная обида, что между ног так и горит, просто убивает. Зачем он так со мной. –Леон!