Я стискиваю челюсти, сжимаю зубы, готовясь пережить все. Я все выдержу, даже это животное внутри меня. Что двигаться начинает чуть быстрее.

– Сладкая моя девочка, – как в бреду, спину целует, линию языком по позвоночнику ведет, посылая странные импульсы телу. Я пытаюсь их игнорировать, но они словно пузырьками шампанского в кровь вошли, бурлят, смущая, заставляя не кричать, а позорно постанывать.

Скотина такая, еще клитор мой натирает, а я не понимаю, почему вместо тошноты и ужаса чувствую терпкий мужской запах, ощущаю весь его размер. Чувствую, как он полностью во мне, как боль и дискомфорт медленно и верно сменяются чем – то запретным недопустимым мне ранее.

Из чего я делаю один вывод – я шлюха. Потому что нормальной женщине не может такое нравиться. Нормальная бы стала рыдать, а не постанывать на каждый медленный толчок, нормальная бы думала только о любимом, а не о том, как пульсирует комок нервов под мозолистыми пальцами, как соски горят в тяжелых ладонях.

Нет, нет, нет. Не хочу этого испытывать, не хочу даже мысли допускать, что это животное может мне принести удовольствие. И стоит ему подойти ближе, начать искрами бить все тело, как я просто кусаю себя за руку, причиняя боль и отгоняя позорный оргазм.

– Дура, – усмехается Леон, начиная двигаться чаще и буквально через несколько мгновений вжаться в меня всем телом, заливая изнутри горячим семенем. – Ну и нахера, ты же почти кончила.

– Нет, даже близко нет. Просто укусила себя, чтобы не выть от боли.

– Да, да, так я и понял, – вытаскивает он своего гиганта, целует меня в копчик и уходит в душ.

Я лежу, распластанная по кровати, не могу даже пошевелиться, чувствуя искры не наступившего оргазма. Ни за что. Я не должна получать удовольствие, чтобы он со мной не делал. Не должна.

***

Спасибо любимым читателям за поддержку! Обожаю вас!

Просыпаюсь от того, что дико жарко, словно меня положили прямо в печку.

Открываю глаза и понимаю, что прижата к огромному телу Леона. Поворачиваю чуть голову, упираясь взглядом в густую поросль на лице, улавливаю спокойное, глубокое дыхание.

Он и правда огромный, подавляет меня всем своим существом и силой, которой я просто не могу противостоять.

Сглатываю слюну, вспоминаю все ощущения, которые набросились на меня голодными волками. Только невероятным усилием я смогла их оттолкнуть. Но они придут снова, я даже сейчас чувствую запах этой чертовой псины, что буквально сводит внутренности, заставляет елозить и думать о том, какого это, когда этот гигант вторгается в меня, растягивает изнутри, заполняет своим ядовитым семенем.

Я же просила его, я предлагала деньги, а он…

Он бесчувственное животное, которому плевать на меня, плевать на мои мольбы. Ненавижу, ненавижу его!

Он уничтожил меня, сделал грязной, отвратительной и развратной, думающей не о своем нежном женихе, что мучается неизвестно где, а о том, что чертова вялая плоть давит на копчик, заставляя трепетать.

Я еле выбираюсь из тяжелых пут и вскакиваю, часто дыша. Я не хочу этого чувствовать, не хочу быть с ним. Я ненавижу его! – слезы градом, тело дрожит, руки в кулаки сжимаются. В груди такая боль, словно сердце ножом проткнули и садистки проворачивают, задевая самые чувствительные нервные окончания, словно зная, как именно причинять мне самые острые страдания.

Ноги несут меня к кухонному гарнитуру, рука сама хватает нож. Если я убью его, все закончится. Я тоже сяду в тюрьму и больше не смогу испытывать ничего ни к нему, ни вину, что изнутри разъедает. Самое главное, что мне не будет стыдно перед Колей. Потому что лучше убить или умереть самой, чем ощущать это к монстру, что подавил мою волю.