— С какого хера? Ты чего, обиделся?

— А причин, по-твоему, нет?! Я год ухаживал за Любой…

— А на свидание она пошла со мной. Слушай, я сделал это для твоего же блага.

— Нахуй мне такое благо не нужно! Тебе телок мало!? Ты мог взять любую, но взял Любу!

— Слушай, забудь о ней, ладно? Сделанного не вернешь, девственность не восстановишь…

— И что? Вы теперь будете встречаться? Не могла же она просто так ноги перед тобой раздвинуть.

— Встречаться, вряд ли, — медлю с ответом. – Просто покувыркались и разошлись.

— То есть она просто так легла с тобой в постель? Мы точно про Любу говорим.

— Ты с ней говорил? Спроси ее сам, пусть расскажет.

— Трубку не берет.

— Ну завтра спросишь. Ей хотелось снять с себя бремя невинности, а ей помог. На этом все. Одно дело трахнуться, но встречаться… Это слишком для меня серьезно.

— А для тебя Дан все слишком серьезно. Ты никого никогда кроме себя не полюбишь.

— Эй, вот сейчас обидно! — кричу в след. – А тебя я типа не люблю. Маму, папу, Мишаню?

— Вот уже не знаю. Любовь у тебя какая — то извращенная, раз из-за нее ты причиняешь боль.

— Ты еще заной из-за этой шлюшки.

— Люба не шлюха! Не шлюха! Она наверняка поверила, что вы будете встречаться, а ты ее обманул.

— Ты дьявола то из меня не делай.

— А что его делать, ты таким родился, — уходит Макс снова к себе, а я так и стою в проходе. Охуеть просто. Я, блять, все детство бегал за ним с носовым платком подтирая сопли, хотя я младший за мной должны были так бегать. Но я Дьявол. Заебись заявление.

Приставка уже не вкатывает. Так что беру детектив, который еще не дочитал. Ими меня как раз брат снабжает.

В какой — то момент, когда в книге следователь застыл в схватке с преступником по квартире раздается трель звонка.

И кому понадобилось прийти к нам в девять часов вечера?

Натягиваю шорты, смотрю на закрытую дверь спальни брата. Не слышал, что ли? Или ушел?

По телу ползут ледяные мурашки, пока подхожу к двери. Волноваться нечего, я подстраховался, но за весь день меня впервые посещает мысль, что Любу трогать не стоило. Или хотя бы не так. Было ведь гораздо более законных способов наказать ее, не дать развиваться отношениям с братом. Почему я выбрал самый простой? Хотя и надо признать, весьма приятный.

Смотрю в глазок и застываю. Желудок бухается в пятки, когда вижу лицо отца.

8. Глава 4.2

Я был так рад, что нам позволили учиться в Москве. Что мы вырвались из тотального контроля, словно предки боялись, что мы станем наркоманами или сопьемся. За год виделись с отцом всего два раза и каждый раз были паиньками, чтобы никому и мысли не пришло вернуть нас в Усть – Горск, где я родился и вырос. Маленький город, в районе Новосиба. Дыра дырой. Все жители работают на комбинате нашей семьи или возле него. Делать нечего.

Открываю двери, широко улыбаюсь.

— Папа, какой сюрприз! А чего не позвонил?

Отец осматривает меня с головы до ног. Мне порой сложно на него смотреть, потому что я по сути вижу то, каким блять занудой могу стать в свои сорок с небольшим. По идее разница у нас небольшая, но пропасть оказалось огромная. И близости как таковой никогда не было. Меня не интересовал комбинат, а он не понимает моего увлечения кибер-спортом, хотя тот и может принести мне огромные бабки, если начну играть профессионально.

— Да так. Соскучился. Пустишь?

— Да, конечно – отхожу, впуская отца. Его охранник Костя остается снаружи, кивает мне коротко. Я закрываю двери, по ощущениям возвращаюсь в детство, когда косячил, и дико боялся, что мне прилетит ремнем от отца. Я единственный, что получал. Остальных это не коснулось. Старший брат Миша, родной лишь по матери, всегда вел себя идеально, средний Макс тоже еле родной, только по отцу был недоразвитым и с ним слишком много возились. Зато мне прилетало постоянно.