– Молодцы, мужики, – говорил Василий Константинович, уверенно шагая по земле крепкими ногами, высоко подняв голову. – Честно говоря, не раз думал: не сумеют они уложиться в сроки. Всего не хватает: и материалов, и техники, и рабочих рук.

– Это заслуга Петра Григорьевича, – указал Семен Васильевич на маленького Барановского, который семенил между ним и маршалом.

– Должон вам сказать, товарищ командующий, что это он людей одел, накормил и воодушевил на самоотверженный труд, – не согласился с ним Барановский.

– Это наша общая победа, – без ложной скромности произнес Блюхер. – На пупку подняли крепость.

Они подошли к бухте. Она была вся в бетоне. Волны разбивались о его мощную гладь. У пирсов стояли корабли. Блюхер тепло попрощался с хозяевами. Поднялся по трапу на один из сторожевиков.

Взревели двигатели. Покачиваясь на волнах, судно уверенно бороздило море.

Маршал стоял на борту и до последнего смотрел на уходящую от него бухту. Она качалась в его глазах в такт волнам, ветер рвал полы его шинели. Но маршал не покидал палубу.

Барановский и Руднев до последнего стояли на причале. Они махали руками и даже пытались что-то кричать, пока катер не растворился в серых кипящих волнах.

Праздники продолжались. Супруги Рудневы собирались на свадьбу. Семен Васильевич надел черный костюм. Давно он его не вынимал из шкафа. Надраил хромовые сапоги. Облачился в теплую меховую шапку и шубу на меху с большим воротом.

Домникия Даниловна надела сиреневого цвета платье, темно-коричневые чулки, черные туфли. Перед этим подвела брови и ресницы, уложила и закрепила шпильками черные волосы.

Она росла в бедной семье, училась, не имея за душою ни гроша. В юности не видела нарядов. Ходила, в чем придется. И сейчас ей хотелось быть красивой.

Повернулась перед мужем и детьми.

– Как выгляжу?

– Красавица, – не сводил глаз муж с жены. – Что фигурка, что ножки, что личико. У тебя не будет отбоя от поклонников.

– Жена комиссара. Пусть все завидуют.

– Но в туфлях ты на свадьбу не пойдешь.

– Здесь недалеко. Проскочу.

– С обмороженными ногами?!

– Сеня. Ты преувеличиваешь.

– Ты мне больше в валенках нравишься. С высокими голенищами. В шубе на меху. В толстом пуховом платке.

Руднев быстро одел жену в теплые вещи. Успокоил:

– На свадьбе переоденешься.

Свадьбу играли в столовой. Стены ее были украшены шуточными пожеланиями молодым. На небольшой сцене лежали духовые инструменты и гармонь.

Полный, с пышной шевелюрой темно-русых волос расхаживал по залу в нарядном костюме жених.

Рудневы зашли в зал. Там уже сидело несколько пар командного состава. В том числе Барановский с солидной дамой – женой Соней. Немного дальше от них о чем-то разговаривали Туровы. Рудневы сняли верхнюю одежду. Николай подбежал к Домникии Даниловне. Она уже успела повесить шубу и платок и красовалась в туфлях и сиреневом платье. Поправляла тщательно уложенные волосы, которые немного сбились.

Николай поклонился даме, поцеловал руку. Он не скрывал, что обожает жену комиссара.

– О, изумруд нашей жизни! Я бы все отдал, чтобы удостоиться вашего внимания.

Руднев стоял рядом и довольно улыбался.

Его жена смутилась от нескрываемого восхищения и поспешила удалиться к своей подруге Валентине Туровой.

– Где невеста? – спросил Семен Васильевич.

– Должна подойти с минуту на минуту.

– Ты не рад свадьбе?

– Надюшку не в состоянии выкинуть из головы.

– Слушай, друг. С таким настроением не женятся.

– Что бы ты сделал на моем месте? Кому не скажу о свадьбе, улыбаются. А. Это та бетонщица. Нинка Танк.

– Дурак ты, капитан. Не разобрался в девушке. Полная она. Внешне грубоватая. Но какой изумрудной души человек.