– У тебя есть старые снимки сына? – спросила я.

– Были, – кивнула Савельева, – в альбомчике.

– А где они теперь? – насторожилась я.

– Ким Ефимович все забрал.

– Зачем?

– Для проведения обряда, – отрапортовала обезумевшая подруга. – Их требовалось сжечь, чтобы их энергия удержала тело Сережи на земле.

Ага, невольно вздохнула я, или чтобы одураченной женщине вдруг не пришло в голову сравнить внешность ребенка на старых карточках с появившимся мальчиком и заметить разницу…

– Запиши адрес Кима Ефимовича, – попросила подруга. – Бульвар Костиса, дом шесть, квартира восемнадцать.

– Зачем? – насторожилась я, вынимая блокнот.

– Никому нельзя было и слова сказать, – судорожно зашептала Верушка, – я все сама должна была сделать. Но раз я попала в больницу… Понимаешь, вчера свершился обмен. Я согласилась на обряд! Кто-то умер, а Сережа останется здесь навсегда. Он уже ждет меня на квартире у целителя. Пожалуйста, поезжай к нему, забери мальчика, привези его сюда! Я сама не смогу, мне плохо.

Я потеряла дар речи. Потом смогла выдавить из себя вопрос:

– Значит, денег он не брал?

– Ни копейки! – подтвердила Вера.

– А что просил?

– Ничего, – отрубила Савельева.

Я не успокоилась.

– Вообще?

– Абсолютно. Ким Ефимович святой человек! – с истовством первой христианки, готовой пострадать за веру, отчеканила подруга. А затем резко сменила тему: – Слушай, я мобилу посеяла. Не знаешь, куда она подевалалсь?

– Твой сотовый у меня, – пробормотала я.

Савельева обрадовалась.

– Давай его сюда скорей! Это подарок Андрюши, дорогая вещь.

– Извини, мобильник остался дома в Ложкине, – еле слышно пояснила я.

– Сделай одолжение, привези его, – засуетилась Вера. – А где Андрей? И я хочу сходить в палату к Ирочке! Или лучше подождать, пока ты Сереженьку доставишь? Мы тогда вместе Иру навестим.

Мне на голову словно опустили бетонный блок. Скорей бы прибыл Андрей, я не могу сообщить Верушке правду о дочери.

– Смотри не проболтайся Андрюшке, – погрозила мне пальцем Вера, – я сама хочу сообщить ему новость. Ладно, где-нибудь в коридоре определенно должно быть кресло на колесиках, прикати его в палату, отвезешь меня к юной пьянице, лучше я с ней наедине потолкую. Вот негодница! Наклюкалась до того, что в больницу попала… Ну, Дашута, не сиди!

Я поднялась со стула, и тут ожило местное радио. Громкий, отчетливо слышный в палате голос произнес:

– Медсестру из пятого блока просят забрать у патологоанатома результаты вскрытия тела Ирины Савельевой, умершей вчера в гостинице.

Я замерла, Вера ахнула, потом напряженно спросила:

– Что там такое сказали?

Я раскрыла рот, но гортань словно заполнилась пластилином, в палате внезапно пропал воздух.

– Повторяю, – равнодушно орал громкоговоритель, – медсестру из пятого блока просят забрать у патологоанатома результаты вскрытия тела Ирины Савельевой, умершей вчера в гостинице.

– Вскрытия тела Ирины Савельевой… – одними губами повторила Вера. – Она скончалась?

– Нет, нет, – малодушно закричала я. – Ошибка! Это другая Ирина Савельева, тезка!

Вера вытянула вперед руку.

– Можешь немедленно отвезти меня к дочери в палату? Отвечай!

– Ире плохо, она в реанимации, туда не пускают!

– Врешь! – просипела Вера. – Брешешь, иначе бы уже волокла меня к ней. Что нам реанимация? Ты везде пролезешь! Я тебя хорошо знаю. Обмен… О нет! Обмен! Случился обмен!

Я нажала на кнопку вызова врача. Подруга, вцепившись в одеяло, забормотала:

– Ким Ефимович сказал: чтобы Сереженька обрел тело, нужен обмен, мальчик останется со мной, а кто-то уйдет… Забрали Иру! Ей стало плохо в тот момент, когда целитель проводил обряд, он обещал начать его днем… Обмен произошел… Сереженька со мной, но Иришку…