– Да, мамочка – она неловко обняла мать – все будет хорошо, я пойду.

– Да, да, конечно – Елена опустила своего ребенка и стала какой-то растерянной – иди, поставь чайник, я сейчас тоже подойду.

Отношения между людьми штука интересная, как в общем смысле, так и в частностях. Клава сидела на кухне, прихлебывала горячий чай из кружки и не могла избавиться от чувства удивления, непонимания и необычности происходящего. Она давно не ощущала такого интереса к своей персоне со стороны матери. Может быть в раннем детстве. Клава сидела и гадала, что же могло стать причиной изменения в поведении мамы. Откуда такое необычное внимание? Раньше такого не наблюдалось. Клава не испытывала особой радости по этому поводу, она уже привыкла к нейтральному, несколько отстраненному отношению. Это ее устраивало. Она не знала, как отнестись к нынешней перемене. Вот сейчас мама придет чай пить. Раньше она, как правило, спрашивала – все ли нормально в школе, Клава отвечала – все нормально, на том беседа и заканчивалась. А теперь чего ожидать? Она пила чай и испытывала легкое нервное напряжение, как будто предчувствуя, долгий, откровенный разговор. Ей очень хотелось побыстрее допить и уйти отсюда. Елена пришла на кухню, налила в кружку заварку и кипяток. Насыпала ложечкой сахар и стала долго размешивать его, стукая металлом о внутреннюю поверхность керамики. Клава с тревогой ждала.

– У тебя как, все в порядке? – спросила мама, закончив размешивать сахар.

– Да – ответила дочь, и небольшой груз покинул ее душу.

Они пили чай в молчании, каждый думал о чем-то своем.

– У тебя к школе готово?

– Ой, пойду, туфли помою – обрадовалась она возможности уйти из кухни. Наскоро вымыла кружку и вышла.

Утро вечера мудренее. Пришла ночь, неся за собой обязательное успокоение, необходимое человеку, чтобы освободиться от дневного эмоционального груза и подготовиться к новому дню, полному массы неожиданных впечатлений и событий.

Квартира погрузилась в сон. За окном лил сильный дождь, прохладный осенний воздух проникал через открытую форточку в комнату. Клаве не спалось. Осенняя прохлада периодически касалась ее лица и девочка ежилась, сильнее укутываясь в одеяло. Как она ни старалась, сон не шел. Старый диван, к которому она давно привыкла, сегодня казался необычно жестким. Она ворочалась из стороны в сторону, но долго в одном положении пролежать не могла и перекладывалась с одного бока на другой, то ложилась на спину, то на живот. Плюшевый, коричневый мишка с которым хозяйка не расставалась по ночам с детства, беспрерывно путешествовал в ее руке по территории постели. Черный, пуговичный глаз его раскололся от давности, но при этом медведь не потерял своей привлекательности и был незаменим. В какой-то момент девочка, на сравнительно долгое время легла на правый бок, а мишка оказался лежащим рядом на спине. Тусклый свет уличного фонаря падал на его мордочку. Если представить себе, что игрушка может содержать какое-то живительное, духовное начало, то можно было бы прочитать в выражении плюшевого лица усталость, недовольство и тихую радость от того, что перемещения закончились. Дождь за окном вдруг резко усилился. Так, что Клава от неожиданности вздрогнула. Ей очень не хотелось вставать, но она нашла в себе силы подняться с постели, чтобы закрыть форточку.

Она мелено подошла к окну, внезапно вспыхнула молния, свет ее на секунду осветил сонное лицо. Порыв ветра раскачал волосы. Клава закрыла форточку, и в тот же момент раскатисто грянул гром. Он окончательно напугал девочку и та, стремглав бросилась к дивану и чуть не упала, запутавшись в длинной ночнушке. Она зарылась в одеяло, крепко-крепко прижала к себе мишку и сильно зажмурила глаза. Прошло некоторое время. Ей начало казаться, что в комнате кто-то есть. Что этот кто-то ходит сзади и смотрит на нее и вот-вот, еще через секунду дотронется до нее, и тогда она так испугается, что у нее сердце порвется. Она боялась и просила внутри себя неизвестно кого, чтобы до нее не дотрагивались. Так, в страхе пролежала некоторое время. Неожиданно дождь прекратился, все успокоилось. Через несколько минут страх ушел, и Клаве стало казаться, что и гром и молния и боязнь были ничем другим, как дурным наваждением. Сон, тем не менее, не шел. Измученное сознание пыталось и не могло найти выход из ситуации.