– Конечно! – согласились все.

Верлов взглянул на воздушный лаг.

– Ага! Наш инженер сбавил ход. Сейчас идем средним ходом, по пятьдесят верст в час.

Затем он взглянул на барометр и одобрительно кивнул головой:

– Ясно! Путешествие должно быть прекрасным. Ну, а вот и самоварчик поспел. Вера Николаевна, надеюсь, будет нашей полновластной хозяйкой.

Молодая девушка улыбнулась и, встав с места, принялась хозяйничать.

А далеко под ними мелькали села и города, и воздушный корабль продолжал плавно мчаться на восток, забирая немного к северу.

Дни шли за днями.

Излишним было бы описывать подробно путешествие над Россией.

Бромберг берег свой корабль и ночами прекращал путешествие, спускаясь по вечерам в безлюдных местах, выбирая по преимуществу поляны в лесах.

Иногда для развлечения они разбивали на ночь легкие палатки, зажигали костры и весело жарили ужин на зеленой мураве.

От Самары корабль направился на юго-восток, пролетев Оренбург, взвился над пустынным Уральским хребтом, миновал Орск и полетел на Тургай. Теперь под ногами путников расстилались необозримые луга и плоские возвышенности, покрытые сочной травой, на которой мирно пасли свои стада киргизы. Пушистые ангорские козы тысячами бродили по лугам, а их хозяева беспечно покуривали свои трубки, сидя на своих кочевьях.

Но каждые сутки картина снова менялась.

Направляясь упорно на юго-восток, путники пролетели сначала над рекой Сары-Су, затем над городом Токмак, над озером Иесык-Вунь и взвились над горным хребтом Тянь-Шань.

Снежные вершины великого горного хребта, сверкая и сияя снегами на солнце, уходили под самые облака.

Воздушный корабль чуть-чуть приподнял свой нос, гигантские крылья завертелись с бешеной быстротой, и корабль стал сильно забирать вверх.

– Десять тысяч футов над уровнем моря! – сказал Верлов, взглядывая на прибор, определяющий давление атмосферы. – Наш Семен Васильевич, кажется, решил унести нас сегодня за облака.

– Значит, мы уносимся с вами в заоблачные сферы? – пошутила девушка.

– Выходит, так, – улыбнулся Верлов. – И, снова взглянув на прибор, он добавил: – Одиннадцать тысяч! Летим медленно. Лаг показывает двадцатиузловой ход. Можно выйти на воздух. Только прошу надеть шубы.

Предложение было принято с радостью.

Чи-Най-Чанг принес три легких, но теплых китайских меховых халата, в которые со смехом вырядились путники, и все общество поднялось по трапу наверх.

Картина, которая теперь расстилалась под ними, заставила их вскрикнуть от восторга.

Вечные снега Тянь-Шаня искрились и переливались, вершины гор казались какими-то сказочными наростами, похожими на грани исполинских алмазов, глубокие трещины, словно черные пасти чудовищ, зияли между ними, рельефно выделяясь на белой пелене снегов.

Холодный, резкий ветер леденил кровь.

Бромберг, сидя в шубе у рычагов, управлял кораблем, не сводя глаз с инструментов, развешанных около него.

Увидав вышедших наверх товарищей, он весело крикнул им:

– Сейчас сделаю решительную пробу! Мы поднимемся настолько, насколько нам позволит атмосфера!

Сидя на скамеечках, путники следили за полетом корабля.

– Машина работает пятидесятиузловым ходом, и подвигаемся мы лишь по двадцати узлов, – сказал Верлов. – Значит, сила встречного ветра равняется тридцати узлам в час. Ого! Четырнадцать тысяч футов высоты! Браво!

По мере подъема холод становился все ощутительнее.

– Двадцать градусов мороза! – воскликнула Вера Николаевна, глядя на термометр.

– Скоро мы обратимся в сосульки!

А корабль взбирался все выше и выше.

Спустя полчаса Бромберг крикнул:

– Шестнадцать тысяч четыреста футов!