В этом году поле было засеяно озимой пшеницей. Её уже везде убрали. Только вот перепахали или нет – не знаю. Но, на худой конец, по стерне тоже можно ходить. В крайнем случае, переедем к Михайловке, это дальше – километра четыре. Там тоже интересно было бы походить.

– Как скажешь, начальник. – Седой, отработавший около двадцати лет в колонии особого режима, никак не мог отделаться от зековских выражений. – Поедем втроём?

– Тут ещё Игорь просится. Я тебе про него рассказывал. Нормальный парень, вроде. Возьмём?

Седой засмеялся:

– Я знаю, что с ненормальными ты долго не общаешься. Конечно, возьмём.

Про Игоря Светлый рассказывал, что у того особенная манера поиска монет. Он нацелен не на «потеряшки», как большинство, а на поиск кладов. Он убеждён, что места, где когда-то стояли дома, усадьбы, корчмы и церкви, уже основательно вычищены конкурентами. Поэтому отрабатывает прилегающую местность, вычисляет, где были бани, сараи, конюшни. Передвигается быстро, размахивая прибором с огромной катушкой. И что интересно – находит. Уже несколько кладов поднял. Правда, по его словам, ценных пока не было. Или медь Николая Второго, или советское серебро. На таких кладах не разбогатеешь.

После короткого знакомства, пока ехали в машине, Игорь решил поделиться наболевшим:

– Представляете, последний клад – три с половиной килограмма серебра – пришлось отдать по цене лома.

– Почему? – Общий вопрос озвучил Серый, расположившийся на заднем сиденье вместе с Игорем.

– А кому оно нужно – советское серебро? Представляете – целый чугунный котелок с монетами и ни одного рубля или полтинника! Только монеты по десять, пятнадцать и двадцать копеек. И ни одной – тридцать первого года!

– Не повезло, – философски заметил Светлый. Все знали, что такие монеты были большой редкостью. Их стартовая цена на аукционах начиналась с двух тысяч долларов.

– Ну, почему, – задумался Серый, – можно было эти монеты поштучно потихоньку продавать. Больше бы заработал.

– Ага! На всю жизнь хватило бы, чем заниматься, – съехидничал Игорь, – сиди и жди целый месяц, чтобы очередная монетка продалась по цене булки хлеба. Нет уж! Отдал сразу оптом, хоть прибыли и немного, зато сразу. Сбагрил и забыл.

– Ты что, в скупку сдал, что ли? – Седой удивлённо повернул голову назад.

– Эй! Ты лучше на дорогу смотри, – испугался Игорь, – а то сейчас все приедем! Нет, конечно, что я – совсем больной, что ли? Там бы подождали, пока я всё выложу им в окошко, и вызвали милицию. Пришлось бы объяснять, где взял… и так далее. Не сразу, но нашёл нужного человека. Тот взял всё оптом.

– И со многими ты разговаривал, пока искал нужного человека? – Поинтересовался Светлый. В отличие от водителя Седого, он разговаривал, не поворачивая головы назад, а глядя строго на дорогу. – Я к тому, что про клады лучше вообще никому не говорить. Вообще, в этом я согласен с Мюллером. Это он, кажется, сказал: «Что знают двое, знает и свинья». Какие бы не были надёжные друзья, но где гарантия, что кто-то не скажет жене, брату, матери? А те – ещё кому-то. Через несколько дней дойдёт до соответствующих органов. Или я не прав? Как считаешь, Седой?

– Прав, конечно. – Седой согласно кивнул головой. – Как работают органы, я хорошо знаю. А у нас – в Беларуси – они ещё и хорошо работают. Здесь серьёзной преступности нет, вот они от скуки и разрабатывают всяких кладоискателей, вроде нас с вами.