– Давайте выпьем, в конце концов, и прекратим этот балаган.

– Ба-ла-ган?! – всхлипнул Реми, однако стопку взял. Андрог глотнул из чашки и вручил другую Аните.

– Пей, – сказал он.

Та пригубила дешёвое вино.

– Анита, – сказал Андрог, – вот это – он указал на кладовку – что за комната?

– Это кладовка госпожи Ави. Она ни разу не заходила туда, пока я тут живу. Я думала, дверь заперта. Что ты делал в кладовке? Как ты попал туда?

– Дверь была не заперта. Идёмте, я покажу, что обнаружил внутри.

– Это не моя кладовка, а госпожи Ави. Разве можно заходить туда?

– Пошли, я вам говорю!

Реми, которому «Черная магия» вернула способность соображать, вытер слёзы с лица.

– Андрог, – сказал он глухим от рыданий голосом, – скажи, ты – сумасшедший?

Андрог усмехнулся:

– Это почему – сумасшедший?

– Ты только что, – Реми говорил уже почти спокойно, – увёл у меня девушку. И тебя беспокоит какая-то кладовка?

– Я никого у тебя не уводил, – возразил Андрог. Он отхлебнул из кружки. – Вот она, твоя девушка. Дело совершенно житейское. Успокойся, Реми, это бывает. Ничего с твоей девушкой не случилось.

– Ты – сволочь, – медленно сказал Реми. – Ты – самая большая сволочь, которую я когда-либо видел.

Анита молча пила вино из своей чашки.

Когда Андрог сказал «дело житейское», она вздрогнула, вдруг поняв, как жестоко обманута. Чувствуя нарастающую боль в сердце, она продолжила глотать вино. Она осознала две страшные вещи: она до дрожи обожает этого полуголого хама, а для него произошедшее между ними не значит ровным счётом ничего. И ей, Аните, как-то жить с этим дальше… Она тщетно пыталась заглушить «Чёрной магией» невероятную, навалившуюся вдруг тоску.

– Хорошо, – миролюбиво сказал Андрог. – Ладно. Я – сволочь, принимается.

Он допил вино, подошёл к постели, встряхнул покрывало, лежавшее в комке вместе с его одеждой, отыскал жилет, набросил на плечи и пошёл к двери. Его очень волновало увиденное им в кладовке, но он понял, что сейчас говорить об этом бесполезно.

– Допивайте вино, – сказал он напоследок, обернувшись к бывшим жениху и невесте, – помиритесь и дуйте на репетицию. Я ушёл.

Кабачок «У Грина» располагался в старом двухэтажном здании, принадлежавшем его хозяину, занимая весь первый этаж. Когда-то в этом кабачке выступала – тогда простая шансонетка, теперь известная на всю страну певица – Олеана Мэй. Жила она вместе с матерью и братом на втором этаже. Благодаря её чудесным способностям и роковой случайности, Олеану пригласили петь в королевский театр, и спустя пару лет, о ней заговорили на всех углах. Певица сняла для матери и брата более дорогое и комфортное жилье, а Грину, потерявшему из-за её ухода часть клиентов, но гордому тем, что под крышей его кабачка оперился такой талант, подарила прекрасное фортепиано, на котором теперь играл, развлекая гостей кабачка, тапёр по имени Идэн.

Тапёру пришлось год отсидеть в тюрьме, после того, как по недомыслию он оказался вовлечённым в заговор против Её Величества. Когда-то Идэн играл в оркестре театра «Авэн», но после того, как вышел из тюрьмы, Гестор категорически отказался брать его назад. Не умевшая помнить зла Олеана, которую Идэн в своё время чуть не погубил5, попросила Грина устроить музыканта в кабачок. Теперь Идэн каждый вечер барабанил у Грина по клавишам фортепиано. Это был долговязый, вечно лохматый тип, в общем-то, довольно одарённый парень, но глуповатый, трусливый и жадный. Андрогу он почему-то сразу сильно не понравился.

Андрог приехал к дядюшке, вынашивая планы поступить в университет грядущей осенью, а пока – за комнату, хлеб и небольшую доплату согласился исполнять в его кабачке обязанности официанта, уборщика и вышибалы. Все три роли не нравились ему совершенно, но выбирать было не из чего: в городе он больше никого не знал, а делать толком ничего не умел. Родители Андрога давно умерли, он вырос в деревне у своей бабки, которой Грин, родной брат матери Андрога, до совершеннолетия племянника посылал деньги на его содержание, но теперь, когда Андрогу исполнилось двадцать, категорично написал ему, чтобы тот либо находил себе работу в деревне и слезал с его шеи, либо приезжал работать к нему. Последнее Андрог и сделал, оставив бабку на попечение своей младшей сестрицы, с которой вечно был на ножах.