Рудольф положил руки на подлокотники.

– Ефим помнил о просьбе отца. Вскрывать тело покойной жены друга и брать всякие анализы он никогда бы не стал. В морге было тело еще одной женщины, остальные тела – мужские. Патологоанатом принялся за работу, начал с женщины. Вы не поймете, если сейчас начну щеголять медицинскими терминами, поэтому скажу просто. Некоторые яды способны изменять цвет внутренних органов. Поэтому Ефим сразу понял, что Варвару Реутову отравили – такие имя и фамилия были указаны на табличке на дверце холодильника, из которого достали тело. Врач удивился. В сопроводительных документах Реутовой указывались инфаркт и наличие шунтов в артериях. Но сердце покойной было в хорошем состоянии, и кардиологических операций ей не делали. В полном недоумении Ефимов уставился на тело, снял с лица салфетку и обомлел. Перед ним лежала моя мама. Почему доктор сразу не понял, кто у него на столе? Да потому что подготовку тела проводит помощник Лева, который никогда не видел жену владельца клиники. Сделав все как надо, Лев всегда прикрывает голову покойного салфеткой и лишь потом зовет Ефима.

Рассказчик потянулся к бутылке с водой.

– Понимаете, патологоанатомы – почти все с прибабахом. Лично я нормальных не встречал. Один весь кабинет иконами разукрасил, твердит: «Смерти нет». Другой по ночам в морг приходит, садится около какого-нибудь покойника, просит: «Ну расскажи, что с тобой случилось». И большинство из тех, кого знаю, с кем когда-то вместе учился или работал, уверены, что покойники живы, тело у них сломалось, а душа улетела к Богу.

Рудольф посмотрел на меня.

– Бред же полный! Если кто умер, то он умер! Конец! Прощайте!.. Так вот, Ефим – председатель отряда этих психов. Почему он велит Леве лицо покойного закрывать? Оказывается, душенька мертвеца в первые дни растеряна, ничего не понимает, может испугаться, если вскрытие увидит. Как вам такое?

– Почти все религии мира говорят об уважении к покойному, – заметил я, – в особенности в первые дни после…

Руди вскинул брови.

– Надо познакомить вас с Ефимом, вы определенно найдете общий язык.

– Если на холодильниках есть таблички с именами, то каким образом перепутали тела? – вернул нас к основной теме беседы Борис.

– Санитарка! «Заботушка» наша старательная! Уже говорил вам о таких клушах! Ей велели только тщательно мыть полы! Полы! Больше ни к чему не прикасаться! А тетка-то заботливая, ей показалось, что холодильники не блестят как надо! Ой, негоже это! И баба решила протереть дверцы рефрижераторов, принялась истово размахивать огромной тряпкой, сбила одну планшетку с фамилией, стала поднимать ее и своей тупой головой сшибла карточку с информацией на другой дверце. На беду, обе оказались от женских тел. Как следовало поступить? Бежать к своей начальнице, падать ей в ноги, рыдать: «Простите, накосячила! Что делать, не знаю!» Старшая по смене совершенно не в курсе о моей маме, но у нее разумная голова, тетка знает свои обязанности и запреты, поэтому она бы пошла к Ефиму – и не было бы беды. Но каким образом повела себя поломойка, которая даже самую простую работу хорошо выполнить неспособна?

Рудольф уставился на батлера.

– Просто повесила таблички абы как, – предположил Борис. – Испугалась, что ее накажут, выгонят. Ваша матушка стала Варварой Реутовой, и ее вскрытие провели планово.

– Бинго! – стукнул кулаком по подлокотнику кресла посетитель.

– Зато благодаря этому происшествию вы узнали, что женщину отравили, в противном случае правда не смогла бы вылезти наружу, – заметил я. – Окажись санитарка честной, Элли бы похоронили как жертву… чего?