Сказать себе: я узнаю его из тысячи, это лицо, вдруг возникшее на несколько кратчайших мгновений из ничего…

Вновь обрести жизненный темп. Думать о другом. С ходу навоображать сценарии, в которых они с ним играют главную роль. Поразмышлять, какое имя ему бы подошло. И не выбрать ни одного. Представить себе, по договоренности, деловой завтрак с ним. Однако… с ощущением пустоты ниже пояса. Такой же огромной пустоты, как этот Париж, разъехавшийся в отпуска. В пустом городе и в сердце пусто.

И признаться самой себе, что это и вправду трогательно.

Печально.

Париж, Йенский мост

3 декабря 2001 года

Он

Он выходит из автобуса номер 72. Небольшая толкучка. Все спешат. За три недели до Рождества эйфория уже ощутима. Он думает: надо будет серьезно заняться выбором подарков. На работе завал. Уже четыре месяца все задания неотложные. Иначе говоря, ему предстоит все закончить до праздников. Оживление на бульварах подтверждает, что обратный отсчет действительно начался. Сговорившись с братьями и сестрами, он смог перехватить письма, написанные его племянниками и племянницами святому красноносому добряку с непомерным пузом и длинной седой бородой. А вот насчет взрослых… тут его, видно, ждет та же головоломка, что и каждый год. Наверное, сухая грелка – такая, в пупырышках типа вишневых косточек, – для его матери, ведь у нее шейный радикулит, или распылитель ароматических эссенций… да, почему бы нет… а для сестры Элины… массаж. Поглядим. А Реми… о-ох…

Он вздыхает, потом, задрав лицо вверх, поводит носом, словно вдохновение может озарить свыше. Замечает, что небо стало молочно-белым. Вот-вот пойдет снег. Он поднимает воротник: холод кусачий.

Интуиция?

Он оборачивается.

Это она.

Он неподвижно застывает прямо на переходе. В ответ – нестройный хор клаксонов. Он и ухом не ведет; он следит за ней взглядом. Она проходит в автобус, из которого он только что вышел, ищет свободное местечко. Садится с правой стороны. Устраивает сумочку себе на колени, задумчива. Вдруг она видит его, застывает, узнает, впивается в него глазами.

Один шанс встретить ее во второй раз – один из скольких?

Вот автобус снова вздрагивает, глухо урчит мотор, и двери, пискнув, одновременно захлопываются. Их взгляды цепляются друг за друга, как раз когда 72-й отправляется. Молодой человек принимается быстро шагать. Она вертит головой, чтобы не терять его из виду, пока автобус отъезжает. Он еще ускоряет шаг. Он бежит к следующей остановке. Он не принимает решение, не размышляет – он просто действует.

Снова увидеть ее.

Запыхавшись, он доходит до угла проспекта. Видит остановившийся автобус, толпа выходящих из него сливается с толпой входящих. Он бежит еще быстрее.

Ну выйди же, пожалуйста. Выйди!

Он никогда не верил в знамения, в судьбу, вообще ни во что в таком роде. Он упертый картезианец: хозяин нашего жизненного пути – случай. И точка. Он выпадает, а уже потом происходит все остальное. Ничего не суждено. Мысль, что события все равно не преминули бы произойти, какими бы ни были наши решения, до глубины души тревожит его. Все надежды избежать фатальности тогда оказались бы тщетными. Марионетки. Вот кем мы бы тогда были. Презренные марионетки, заблудившиеся в кукольной авантюре. Нет, в такое он не верит ни секунды. Как принять, что личность кто-то дергает за ниточки, управляя ею по незыблемому сценарию? Бредни. А наша личная свобода? Как будто мы ни за что не несем ответственности? Он говорит себе: в любой ситуации нужно немного контроля. Достаточно собрать волю в кулак, чтобы подстроиться и держаться на плаву, не слишком нахлебавшись неудач. Что даже если выбор наших решений и ограничен, надо все-таки зацепить пригоршню. А их связь уже определит нашу жизнь. Рассудительно выбрав их из целого… И да… это не путь к выигрышу.