Единственное, что радовало сердце, так это то, что мы избавились от Со-зии, оставив женщину в одном из придорожных трактиров, и отправились дальше своим путем. Все время, что она была с нами, меня не оставляло ощущение, будто за нами следят. А зная характер и возможности хозяев женщины, можно было только гадать, каким образом и куда они внедрили ей следящее заклятие. Так мы и двигались вперед, стараясь держаться узких горных троп, проходить лесными дорогами и если подходить к поселениям, то только к малым хутарам, да деревням.

Впрочем, об отсутствии спутников можно было не волноваться, ведь не одни мы такие хитромудрые были, предпочитающие держаться подальше от дорог. На тропах нам то и дело встречались многочисленные беженцы, заполонившие дороги бесконечными повозками и телегами. В узких горных ущельях, на ветвистых дорогах или обрывистых тропах, люди тащили за собой бесконечную вереницу своих пожитков, в надежде спасти все от надвигающейся войны. Они тянули телеги по непроходимым дорогам, многие срывались с обрывов целыми десятками, унося вместе с телегами не только свои жизни, но и жизни своих соседей и просто попутчиков, шедших рядом.

– Мерзость хоспода, настоящая мерзость. Вы только гланьте на все эти телеги, перегородившие дороги. Да будь совесть у сих детей собачих, мы бы уже у западномо побережью поутру добрались. Нет, прут свои пожитки, словно на всем свете милей них нет ничего. В могилу что ли с собой утащат весь сей скарб?

Малак из деревеньки второе Какахово, был невысокий крепко сбитый мужичок из крестьянского сословия. Глава домочадцев, сорванных с насиженных мест войной. Поглядев на бесчинства эльфов и не надеясь на помощь своей армии, занятой междоусобными войнами, Малак, собрал своих близких, да двинулся в путь, в надежде переселиться в более спокойные, не затронутые войной места. Так мы и повстречались на одной из горных дорог. Предприимчивый крестьянин, быстро сообразил выгоды от перемещения в компании с магами да воинами, по заполненным войной и мародерами дорогам. Я был не против продолжить путь на телеге, к тому же, шли мы пока в одну сторону. Так что сейчас, я раскачивался на лавке рядом с неунывающим главой семейства.

Малак пошелкивал кнутом, то и дело подгоняя усталого деревенского тяжеловоза, ежеминутно сквозь зубы посылая проклятия в сторону других беженцев, заполонивших своим транспортом всю дорогу.

– Ну невозможно ни пройти, ни проехать. Глядите только хаспадин Китан, на того мерзкого выкидыша горных козлов. Прет свою телегу, нет, колесо застряло, не пройти, а он подпорку ставит, да дальше толкает. Егэй, выродок лесных духов, брось свое барахло да плыви с дороги, пока я тебя кнутом не стеганул!

Крестьянин, которому и были адресованы эти обвинения, только сплюнул на землю и, навалившись всем весом, все же протолкнул телегу через завал камня.

– Вот паскуда, вытащил колесо. – Не без обиды протянул Малак. – А жонка у него какая, словно бочка толстая. Нет, хосподин Китан, для таких паскуд только война в их дом и нужна. Чаво не бросить свое барахло, не пойму.

Я глубокомысленно кивал, не обращая внимания на то, что у самого Малака, телега была в два раза больше, а барахла на ней столько, что в три крестьянские телеги поместится. Но мужичек искренне верил, будто ему одному можно вести свои пожитки, ведь у него семья. А у других что? А на счет других он и не волновался, ему ведь главное свою семью прокормить. Пусть другие бросят свои пожитки, а он, свое довезет, кто бы что ему не кричал.

– А чавось там впереди, не видете-то, хаспадин хороший?