– Я спрашиваю, какой кретин ее притащил? Э-эй!.. Пусть убирается отсюда!!

Кое-кто начал поглядывать в мою сторону, вскоре раздался обидный смех. А я просто смотрела на него испуганно расширенными глазами и ничего не отвечала.

Даже моему неискушенному глазу было видно: Кит либо изрядно пьян, либо накурен в лоскуты. Мятая рубашка расстегнута на груди, рукава небрежно закатаны до локтей, волосы растрепаны, а глаза… бешеные глаза его, в которых читалась готовность прикончить меня на месте, были налиты кровью и лихорадочно блестели.

Кит силился подняться, но у него не выходило. Мешала размалеванная девица, что прежде лежала, привалившись к его плечу. Теперь она истерически хохотала, размазывая тушь по накрашенному лицу. Вот он с силой отбросил ее руку в сторону, потом грубо оттолкнул от себя, и она безвольно повалилась на спину, не переставая хохотать, в гущу других лежащих вповалку на диване ребят, что при этом вяло зашевелились. Все это было настолько отвратительно, что в горле сжался комок.

Сунув плеснувший через край стакан в чьи-то случайные руки, я метнулась к выходу, распахнула двери. В углу на лестнице кого-то рвало. Поспешно отсчитывая стертые ступеньки, слышала, как вслед мне летят дышащие злобой слова Кита:

– Вот-вот… Давай! Убирайся отсюда нахрен! Пошла прочь! Вали отсюда! И чтоб я тебя здесь больше не видел!

В тот момент было безумно страшно, что, если он меня догонит, что, если…

Лишь на улице, когда влажная осенняя ночь охладила мои щеки, я сумела перевести дыхание. Тогда мутным облаком накатили слезы… и гнев. Да как он посмел так грубо обращаться со мной? На этот раз Кит определенно перешел черту. Бредя прочь вдоль пустой дороги в окружении облетающих деревьев, я почти ненавидела его. Почти…

На следующий день последнюю пару по какой-то причине отменили. Лизе, судя по ее страдальческому лицу, придется засесть в библиотеке надолго, но меня в институте больше ничего не держало. Торопливо миновав липовую аллею, я направлялась в сторону автобусной остановки, мысленно прикидывая, какие дела мне предстоит успеть сделать до вечера, а ведь их накопилось немало.

– Ксения!

Сначала я увидела припаркованный прямо у обочины «БМВ», потом заметила, как от него отделилась мужская фигура.

Косой ворот, светлая рубашка навыпуск, аккуратная прическа, гладко выбритые скулы. Судя по всему, за это время Кит полностью успел прийти в норму. Выглядел он так, будто сошел с обложки модного журнала, но стоять и любоваться им я не собиралась. Стиснув кожаный ремешок сумки, ускорила шаг, но он быстро догнал, заступил дорогу.

– Ксения, постой… Да, погоди же, ну?

– Пропусти. Что тебе надо? Мне не о чем с тобой говорить.

Я сделала новую попытку обогнуть его, и снова он мне помешал. Интересно, он закапывает чем-нибудь глаза, чтобы избавиться от покраснения?

– Постой же. Да, остановись, я всего лишь хочу… Слушай, давай я подвезу тебя? – я покачала головой, поражаясь его нахальной самоуверенности, но он умоляюще сложил руки и обезоруживающе улыбнулся, – позволь мне это сделать, Ксения.

Я изо всех сил старалась не поддаться его природному обаянию.

– Дай пройти.

– Нет, не дам, – видимо, ему надоело или же он не умел долго строить из себя вежливого человека, потому что, сжав мое запястье, уже тащил по направлению к машине.

– Эй, ты что?.. Что ты делаешь? Ты больной что ли, Никитин?? – тщетно упиралась я, дорогой успев заметить несколько заинтересованных взглядов. Замечательно, уже завтра об этом будет судачить весь курс.

– Садись… ну, пожалуйста, – передо мной уже была распахнута дверца. Чтобы не давать пищи для дальнейших сплетен, я послушно опустилась на кожаное сидение.