На этом фоне я дам определение двум понятиям коллективной рациональности. Экономическое понятие коллективной рациональности подразумевает, что люди путем индивидуально рациональных действий порождают исход, благой для всех – или, по крайней мере, неплохой. Провал этой рациональности может произойти тремя способами, которые были описаны выше: из-за изоляции, из-за искаженной структуры интеракций и из-за недостатка информации. В другой работе я называл данные провалы «социальными противоречиями»[64]. Политическое понятие коллективной рациональности предполагает, что люди путем согласованных действий способны преодолеть противоречия. Например, главная теорема экономики благосостояния гласит, что в отсутствие внешних эффектов рыночная система коллективно рациональна в экономическом смысле[65]. Но поскольку внешние эффекты есть повсюду, Государство представляется коллективно рациональным политическим решением[66]. Разумеется, мы с вами ожидаем от политической системы куда большего, чем просто коллективной рациональности, то есть избегания исходов, которые для всех хуже некоего другого достижимого исхода, однако коллективная рациональность может служить минимальным требованием к такого рода системе.

В предшествующем обсуждении я сделал два больших упрощения, предположив, что у каждого агента есть всего два варианта действий и что агенты занимают идентичное положение, а их мотивации тождественны. В общем случае социальные взаимодействия касаются агентов с различными возможностями и предпочтениями, которые сталкиваются с обширным набором альтернатив. Ясно, что эти осложнения расширяют возможности для коллективной иррациональности в экономическом смысле и усиливают потребность в рациональных политических институтах для ее преодоления.

Теория коллективного выбора – полезный инструмент для постановки проблемы того, как прийти к социально оптимальным исходам, исходя из данных индивидуальных предпочтений. В самых общих чертах у этой теории следующая структура[67]:

1) Мы начинаем с данного множества агентов, поэтому не возникает вопрос о нормативном обосновании границ.

2) Мы предполагаем, что агенты сталкиваются с данным множеством альтернатив, поэтому, например, не возникает вопрос о манипулировании повесткой.

3) Предполагается, что агенты наделены предпочтениями, которые также являются данностью и считаются не зависящими от множества альтернатив. Последнее означает, что мы можем игнорировать проблемы адаптивных предпочтений и тому подобные вопросы.

4) В стандартной – и единственной работающей на текущий момент – версии предпочтения полагаются чисто порядковыми, поэтому невозможно выразить интенсивность предпочтений или сравнивать предпочтения разных индивидов между собой.

5) Наконец, предполагается, что предпочтения рациональны в слабом смысле.

С учетом вышеизложенного мы хотели бы получить общественное упорядочение по предпочтениям альтернатив, которое бы удовлетворяло следующим критериям:

6) Упорядочение должно быть полным и транзитивным.

7) Оно должно быть коллективно рациональным: не может случиться, чтобы некий вариант оказался социально предпочтительнее варианта, предпочитаемого всеми индивидуально.

8) Социальное упорядочение предпочтений должно в некотором смысле уважать индивидуальные предпочтения. Последнее включает целый ряд понятий, таких как анонимность (все индивиды одинаково принимаются в расчет), отсутствие диктата (afortiori ни один индивид не должен диктовать коллективный выбор), либерализм (все индивиды должны располагать частной сферой, в которой они сами диктуют условия) и