– Кира Геннадьевна? – слышу я сухой голос за своей спиной и, вздрогнув от неожиданности, оборачиваюсь.

И моё сердце мгновенно леденеет от ужаса. Передо мной стоит мужчина в форме. Ну всё. Я не успела.

– Да, – еле слышно шелестю я в ответ.

– Пройдёмте, до вылета нам необходимо подписать с вами ряд соглашений, – ничего не выражающим голосом продолжает мужчина, и до меня доходит, что это просто какой-то очередной сотрудник этого самого Малака.

Юрист или адвокат.

И вот, спустя полчаса, после того как я, совершенно не раздумывая и ничего не проверяя, подписываю все подряд соглашения о неразглашении, конфиденциальности и отсутствии претензий, я наконец-то поднимаюсь по трапу самолёта. Вышколенная стюардесса приветствует меня на английском.

Свобода глухим кровяным током шумит у меня в висках.

Свобода.

Ноги не держат меня, и я просто падаю в первое же широкое кожаное кресло. Оглядываюсь: я в салоне одна.

Похоже, меня тут никто не ждёт.

И тут слышу заразительный женский смех и в дверном проёме возникает женская фигура. Высокая, стройная. Из таких, которые вечно мелькают в рекламе безумно дорогих платьев, яхт и драгоценностей.

Холёное лицо, словно вылитое из латуни, без малейшего изъяна. Раскосые глаза с зелёным оттенком и пухлые губы. Скульптурный абрис высоких скул и копна золотистых волос. Просто ожившая картинка. Эта дива скользит по мне равнодушным взглядом, словно я просто предмет мебели, и бросает на ходу ничего не выражающим тоном:

– Ой, мы не одни.

А следом за ней входит Малак, только сейчас он не в «чёрном, как сама ночь»костюме, а в простых джинсах и футболке в обтяжку. И если честно, он ни черта не похож ни на одного шейха с обложки, которые я сейчас пролистывала сотнями. Впрочем, он не похож и ни на одного жгучего арабского красавчика, которые в великом множестве выскакивают на запрос «восточный мужчина». Если бы я не знала, кто он, то решила бы, что он – просто какой-то европейский миллионер, потому что всё в его облике буквально кричит о его богатстве.

Меня не обманывают эти небрежно потёртые джинсы и якобы порванная футболка: я прекрасно знаю, что только очень богатые люди могут себе позволить подобное. Кроссовки Kanye West за миллион или больше и явно безумно дорогие часы на запястье подают беззвучные сигналы всему окружающему миру, что перед нами один из его хозяев. В отличие от его спутницы. Она, словно в пику Малаку, одета в свои самые лучшие одежды, я в этом даже не сомневаюсь. Шёлковый пижамный костюм и босоножки на высоченных каблуках: в таком наряде не очень-то удобно путешествовать, уж я-то знаю. Её волосы сияют золотом и славой, и я напрягаю свой мозг, пытаясь вспомнить, где же я видела это точёное лицо… Парочка, смеясь и переговариваясь, словно я никто, пустое место, плюхается на диванчик в соседнем ряду, если это можно вообще так назвать в этом странном салоне. Если бы я не была точно уверена, что я на борту бизнес-джета, то решила бы, что это какой-то загородный клуб.

Все стены обиты красным деревом и глубоким бордовым бархатом. В помещении стоят роскошные кожаные кресла и диваны, и только ремни безопасности, стыдливо свешивающиеся по бокам, напоминают, что это всё-таки самолёт.

По тому, как по мягкому иранскому ковру торопливо семенит стюардесса, встречавшая меня прямо на входе, я понимаю, что это все пассажиры. Больше никого не ждут, и мы сейчас взлетим. Словно огромный камень, который давил на меня последние несколько часов, вдруг скатывается с моих плеч. Значит, я свободна, и серебряное крыло самолёта в иллюминаторе обещает мне избавление от всех моих тревог. Хотя бы на время.