Но, невзирая ни на что, удивительно живучая «черная легенда» о вечно жаждущих крови «убийцах-ассасинах» продолжает существовать и сохранять для многих свою привлекательность и в наши дни, в том числе и потому, что она, несомненно, основывается и на подлинных фактах. Не может быть никаких сомнений в том, что множество террористических актов, приписываемых низаритам, действительно были совершены именно ими. Хотя в отдельных случаях вопрос о причастности низаритов к тому или иному громкому политическому убийству может и должен быть предметом обсуждения. Ибо нередко политические отношения низаритов с жертвой приписываемого им террористического акта на момент его совершения были отнюдь не враждебными, а нейтральными, дружественными или даже союзными (что ставит под сомнение целесообразность ликвидации данного «объекта» с точки зрения низаритов). Однако вся нарисованная усилиями творцов легенд и мифов, не пожалевших черной краски для «безбожных и вероломных кинжальщиков», картина «низаритского беспредела» продолжает свое существование (причем не только в компьютерных играх и комиксах), хотя является не более чем карикатурой на историческую реальность.

От мрачного очарования этой «черной легенды» не оказались застрахованными даже многие поистине великие историки. Например, сэр Стивен Рансиман, автор классической «Истории крестовых походов», писал о теснимых мусульманами «франках» Заморья, что никто из них не знал, сможет ли он избежать удара наточенного на него ножа приверженца ассасинов. Однако, несмотря на огромное впечатление, производимое представителями низаритской группировки как на индивидуальное сознание каждого «франка», так и на коллективное сознание «франкского» Запада, трезвомыслящие современные историки (например, Фархад Дафтари, хотя порой и «перегибающий палку» в своем нескрываемом «низаритофильстве») склоняются к мнению, что, в отличие от утверждений «черной легенды», в действительности жертвами низаритов, направлявших острие своего террора главным образом на выдающихся представителей не христианского, а исламского мира, пало не более пяти «франков».

Исполнителями «ассасинских» террористических актов, согласно популярным представлениям, вошедшим, прежде всего, в художественную литературу (вплоть до знаменитого романа «Граф Монте-Кристо» любимого писателя наших детства-отрочества-юности Александра Дюма-отца) были якобы слепые фанатики, находившиеся в состоянии наркотического безумия. И это – вопреки тому факту, что «кинжальщики» грозного главы низаритского ордена – «Горного старца» действовали всегда с холодным, трезвым, безошибочным расчетом, на что люди, одурманенные наркотиками, просто не были бы способны. Для характерного для низаритов поистине виртуозного совершения терактов требовались глазомер, быстрота, точность и твердая, верная рука, чего, как по отдельности, так и в совокупности, вряд ли можно было ожидать от наркоманов. Да и часто приводимое сравнение низаритских «фидаинов»-«федави» с людьми, пусть и не опьяненными наркотиками, но находящимися в состоянии малайского «амока», также абсолютно некорректно, ибо последние, в своем состоянии слепой ярости, или одержимости, способны убить первого попавшегося, случайного человека, но не заранее выбранную и тщательно выслеженную жертву. Существует основанное на утверждениях средневековых «франкских» хронистов стойкое представление (а у многих – даже убеждение), согласно которому «ассасины» были готовы, по первому же щелчку пальцев своего главы, мгновенно напороться грудью на торчащие из стены железные острия или бестрепетно спрыгнуть в пропасть с высокой башни своей горной крепости-убежища – только ради того, чтобы продемонстрировать свою слепую преданность «Горному старцу» и полное пренебрежение собственной жизнью. Что они якобы владели искусством превращаться в призраки и даже становиться невидимками (совсем как японские ниндзя). Что, сделавшись невидимыми, «кинжальщики» были способны прокрадываться совершенно незамеченными через ряды вооруженных до зубов телохранителей своей будущей жертвы и успешно выполнять порученное им задание.