Даниил сам не заметил, как задремал за сценарием. Впервые в жизни ему пригрезилось кое-что приятное: Жанну сменила Алаис в роли Медеи Шаи. Только Алаис не играла. Она показывала волшебные фокусы без всяких спецэффектов. Все шло хорошо, пока из мрака за ее спиной не начали выползать какие-то жуткие существа.

– Я не одна, – будто извиняясь, сказала Алаис Даниилу. – Я никогда не приходу одна. Что за королева без армии?

Что делать, если сны ярче реальности? Идти к врачу? Принимать антидепрессанты? Когда хочется вернуться назад в мир грез, а кругом лишь повседневная рутина, начинаешь ощущать себя собакой на поводке. Кто бы подумал, что такие эмоции испытывает кинозвезда? На самом деле Даниил считал свое занятие схожим с работой на конвейере: нужно проигрывать одну и ту же сцену до тех пор, пока режиссер не объявит, что на сегодня хватит. В процессе съемки совсем нет той романтики, которую зрители увидят в готовом и смонтированном фильме.

– Вероятно, именно поэтому с публики берут деньги, а ты наоборот их получаешь, – насмешливо пояснил ему как-то раз менеджер. – Работа есть работа. Все мы приспосабливаемся.

Однако фильм про Древний Египет будто был снят за один момент. Невозможно было представить себе Алаис уныло позирующей перед камерой и проигрывающей до одурения одну и ту же сцену. В фильме все происходило так естественно, как если бы его и не снимали вообще, а он сам создал себя.

– Я хоть сам понимаю свои мысли? – спросил себя Даниил глядя в зеркало в отеле. Что значит, фильм создал сам себя? Как такое возможно? Это то же самое, что сказать: кинотеатр отстроил сам себя. Его естественно отстроили люди. Но с какой целью? Чтобы там вечно шел этот фильм, полностью задуряющий зрителям мозги. Были ли в репертуаре еще другие кинофильмы? Нужно полазить в закромах кинотеатра, поискать плакаты. Даниил уже привык ходить в «Синий Лотос» за бесплатно и когда вздумается. Слова менеджера о том, что за просмотр фильмов берут деньги тут полностью утрачивали реальность. Сам кинотеатр казался каким-то нереальным. Вычурное здание со сфинксами и фонтаном тут же притягивало взгляд даже в непроходимых зарослях. Иероглифы, вычерченные барельефами на фасаде, сверкали даже издалека. Вполне европейские колонны и фронтоны сочетались со сказочными арабесками, будто вынесенными из арабских сказок. Здание стояло будто памятка о пряничном домике ведьмы, в который угодили Ганс и Гретель. Только тут ждали не одних лишь детей.

Даниил услышал по радио, что в районе кинотеатра вчера снова пропала группа подростков. Ребята шумно праздновали что-то в пивной городка и спорили, где повеселиться ночью: на ближайшем кладбище или в кинотеатре дьявола. Лучше было выбрать кладбище. Оттуда они могли бы вернуться, если бы спьяну не поубивали друг друга. А из кинотеатра, судя по новостям, не возвращался никто.

Есть ли такие люди, которые побывали там и выжили? Проезжая по городку, Даниил присматривался к группам молодежи на улицах. Они вели себя странно, будто сектанты. Что-то в их манерах настораживало. Многие были одеты, как готы. У кого-то было подозрительное маниакальное выражение в глазах. До Хэллоуина еще далеко, но Даниил видел, как подростки чертили маркерами какие-то символы на стенах и асфальте, подозрительно похожие на пентаграммы. Он чуть не сбил такого ребенка, рисовавшего мелом на дороге что – то вроде иероглифа. Хорошо, что он вовремя успел затормозить. Однако ребенок вместо того, чтобы испугаться вдруг поднял голову и зашипел на него.

– Не обращайте внимания! Они готовятся к празднованию кануна дня всех святых, – это деловито сказал полицейский, патрулировавший улицы в полном одиночестве и почему-то старавшийся держаться от детей как можно дальше. Он коснулся козырька своей фуражки и был таков, а иероглиф на асфальте остался. Другой подросток уже чертил такой же иероглиф красной краской на стене, и никто его за это не штрафовал.