– Вы к Томскому? – спросила она у мужчины на диванчике.

– Да, мне назначено на 11 часов, а сейчас как раз без пяти.

– А мне назначено на 11.20. Двадцать минут на решение судьбы человека. Забавно.

– Согласен, двадцать минут – это слишком долго. Кстати, а вы случайно не хотите последовать примеру д’Артаньяна и, придя второй, пройти первой?20 Могу пропустить.

– Нет – не хочу. Но за предложение спасибо. Вы очень галантны.

– Никакой галантности. Может, я просто боюсь узнать свою судьбу.

– Я тоже боюсь. И вообще, я сама виновата, что пришла раньше времени. Не похоже на меня.

– Обычно опаздываете?

– Нет, обычно я прихожу вовремя… Я что-то не то сказала?

– Нет, а почему вы спросили?

– Вы как-то странно на меня смотрите. Только не говорите, что красивым женщинам полагается опаздывать, а то я ударю вас сумочкой. Будет больно.

– Верю. Не буду.

– А глазеть и дальше будете?

– Это чисто профессиональное. Оцениваю ваш актерский потенциал.

– Ааа. Оценивайте. Я не возражаю. Вы режиссер, как можно догадаться?

– Да, режиссер. Меня зовут Виктор Гольц.

– Виктор Гольц? Серьезно? Который «Игрушки» снял?

– Он самый.

– Вот так встреча! И вы тоже надумали вступить, или как это лучше сказать – влиться в «ГКП»? Это обнадеживает.

– «Тоже» – значит, как и вы? Извините, если я вас должен знать, но не знаю. Где я мог вас видеть? Вы ведь актриса, как можно догадаться?

– Да, актриса. И – нет, нигде. Видеть вы меня нигде не могли. Сами знаете – есть фильмы, которые чем-то становятся, а есть фильмы, которые становятся ничем. Фильм, в котором я снималась, стал ничем21. А талантишко-то, так сказать, пропадает22. Вот я сюда и пришла.

– Да, я пришел, ведомый сходными мотивами. Талантишко пропадает… Хорошо Шукшин сказал… Точнее, Егор Прокудин.

– Ну так как: есть у меня потенциал? (в скобках замечу, что этот вопрос был задан Викторией тоном, не допускающим сомнений относительно ответа).

– Несомненно. Эх, попробовать бы вас еще… Вы бы мне сейчас какой-нибудь отрывок прочли…

– Ох уж эти мне отрывки! По-моему, всё это такая чушь. Лично я уверена, что вы уже всё обо мне поняли, и никакие прочитанные отрывки не изменят вашего мнения. Ну а что я могу прочесть хоть сто тысяч отрывков – просто поверьте мне на слово. Школа у меня есть, и все полагающиеся экзамены мною сданы. Но главное – это личность, а личность, вот она – перед вами. Любуйтесь и делайте выводы.

– Что-то такое я, кажется, недавно и сам говорил. В каком же контексте… Ах, да. Вы случайно не смотрели «Эмилию Мюллер»?

– Смотрела, разумеется.

– И что думаете?

– О фильме я думаю, что это хороший фильм, а вот режиссер в этом фильме – полный осел. Он должен был понять, что перед ним сидит настоящая актриса – невзирая на всякие сумочки.

– Слово в слово! – рассмеялся Гольц. – Я прямо так и сказал ребятам, когда мы обсуждали этот фильм. А вас, кстати, как зовут?

– Виктория Аргольц.

– Виктория Аргольц! (если вы подумали, что Виктор в возбуждении вскочил с дивана и весь остаток разговора провел в состоянии эйфории, то вы не ошиблись). Вы знаете, а я недавно слышал о вас. От Бахчи.

– Господи! Как вас занесло к этому… Не знаю, как и назвать его.

– Продюсером.

– Ну и какую же гадость сказал про меня этот… продюсер.

– Да так, неважно. Он думал, что мы знакомы. Но мы и должны, мы просто обязаны быть знакомы. Виктор и Виктория. Виктор Гольц и Виктория Аргольц! Невероятно!

– Да, – с улыбкой сказала Виктория, – я не раз в шутку думала, что мы просто созданы друг для друга.

– Какие уж тут шутки. Не может же такое совпадение быть случайным!

– Скажите прямо, что это – Судьба.

– И скажу. Конечно, Судьба. Всё, решено – вы получите главную роль в моем фильме… Если фильм, конечно, состоится. И если вы, конечно, согласны.