– Неужели год думал? – смеясь, спрашивает Метелёв.

– А неделю мало?

– Ну ладно, не обижайся. И придумал?

– Придумав! – гордо ответил Гриць.

– Что?

– Зараз побачиш!

За окном слышен гудок машины. Бандура смотрит на часы:

– Время!.. Ты готов?

– Так точно, товарищ старшина!

– Шагом марш!

Звучит марш, и они выходят.

Этот же марш звучит на улице возле хаты деда Свирида.

Играет самодеятельный оркестр, каких много в селах. Прицепив на спинах впереди сидящих ноты, гремят музыканты торжественный марш. Выглядят они соответственно моменту: очкастые старики занимают почётные места у необъятных сияющих труб; молодые хлопцы, чуть не лопаясь от усердия, вытягивают верхние ноты из кларнетов. Даже женщина есть в этом оркестре и величественно восседает у ударных инструментов.

На призывные звуки музыки со всех сторон стекается народ.

В толпе пожилых слышатся неодобрительные реплики:

– Дурит новый председатель! И так на работу никто не ходит, а он праздник затеял!

– И когда? Среди бела дня!

– Ну и дела!..

Музыка оборвалась, как на параде при выезде командующего… К хате подкатил «газик».

Из него вышел празднично одетый Свирид Антонович и тут же от волнения споткнулся. Его поддержали сильные руки Бандуры и Метелёва и помогли подняться на веранду. Там их уже ожидал стол под красной скатертью и графин с водой.

Медленно поднялся над столом Бандура. Впервые видим его таким серьёзным и торжественным. Куда девались нескладность и расхлябанность? Как перед строем солдат, вытянулся он перед народом.

– Товарищи!..

Уже на этом первом слове голос его от волнения сорвался. Он потянулся за водой, но стакана на столе не оказалось. Заметив это, Марта побежала за ним.

– …Товарищи! Я выступать и вообще брехать не люблю! Это мой друг Метелёв может вам подтвердить, бо он меня с детских лет знает!

Все взгляды обратились к Метелёву, и, чувствуя это, он сумел подавить невольную улыбку.

– Но в настоящий момент, – продолжал Бандура, – я решил выступить, бо начинаем мы дело небывалое в нашем районе и даже на всем земном шаре…

По толпе прокатилось оживление. Девушки на минуту перестали грызть семечки, парни с любопытством вытянули шеи.

– …Вот сидит перед вами Свирид Антонович Бурлак. Вы все его добре знаете. Большую жизнь прожил он, и всю отдал людям… Нам с вами, значит… Мечтал он о светлом будущем, и не только мечтал, но и боролся за него со всяческими врагами, бандитами и прочими гадами…

… Снова потянулся к воде Бандура и снова не нашёл стакана.

– И вот, за жизнь его большую и трудную правление решило зробыть ему в нашем колхозе полный коммунизм!.. Зробыть ему то светлое будущее, за которое он боровся!

Минутная пауза, а затем раздались аплодисменты. Все начали громко разговаривать, ещё не полностью уясняя себе всей сути происходящего, но уже чувствуя, что оно вносит в их жизнь нечто значительное и небывалое.

Разгорячённый Бандура снова потянулся к воде, да проклятого стакана всё ещё не было. Тогда он махнул рукой и отхлебнул прямо из горлышка. Именно в этот момент вернулась Марта и поставила на стол стакан.

Кто-то недоверчиво спросил:

– А разве уже были указания насчёт коммунизма?

– Да! – твёрдо ответил Бандура. – Жизнь дала нам такое указание!.. Начнем с Бурлака, а потом постепенно охватим весь наш колхоз, а также район и дальше… включая все части света!.. С этой минуты Свирид Антонович становится первым человеком у колхозе и первым человеком у коммунизме!..

Грянул марш. Грянул, очевидно, преждевременно, потому что Бандура тут же прервал его и снова обратился к народу.

– А зараз начнём удовлетворять все материальные и духовные потребности Свирида Антоновича. Давай! – обернулся он к Сердюку.