– … Ой, такая пурга за окном…

– Да, Ира, да, за стеклом телефонной будки она тоже… пурга.

– Вы уверены, что нам нужна эта встреча?

– Нет, не уверен. У меня есть причины быть неуверенным. Но тем не менее. Раз уж мы оба решились на заполнение анкет в Москве, давайте доведём дело до конца, давайте посмотрим, что нам предлагает этот базар?

Она стала что-то говорить, чего дословно – я уже не помню сейчас. Но это не было простым жеманством. Она пыталась что-то сказать мне, что-то скрыть от меня, что-то глубоко своё, что непросто разделить даже с близкой подругой. Она лепетала какие-то общие фразы, давая мне понять состояние её души, пыталась не слишком вдаваться в подробности, и в то же время её тянуло говорить. Внезапно, понимая нелепость своего положения и желая как-то выйти из разговора, явно не желая встречи, она спросила:

– Молодой человек, а какой у вас рост?

Ой-й-ой! Такого цугцванга в моей с ней шахматной партии ни я, ни «папа» предположить не могли. Красная тряпка, показанная быку, вызвала бы меньше бешенства.

– Метр семьдесят один, – сказал я, привирая на пару сантиметров вверх и надеясь на свои новые, на толстой подошве бельгийские сапоги. – А у вас?

– У меня тоже, – сказала она.

– Ну…, на сей момент что я могу сказать… что мы с вами одного роста.

– Да…!!!

– Ха-ха-ха! – засмеялись мы в телефонные трубки.

– Но не в этом дело. Понимаете, я… я как-то не очень отношусь ко всем этим анкетам. Я уже тут, в Риге, сходила на две встречи. Понимаю теперь, какая это была дурная идея. Но папа с мамой там, в Москве уговорили. Да и к тому же я ещё от своих личных переживаний не отошла.

– Ира, своих переживаний у меня тоже хватает. И да, я тоже пока не приспособился к этой анкетной новизне… Но всё же мы же зачем-то оставили в Москве наши данные…

– Оставили… ой, и пурга такая! Только на свидания ходить.

– Ну, вам легче – вы можете оставаться дома. А мой поезд в Вильнюс только в полночь.

– Да, мне вас жаль…

Понимая, что надо как-то завершить этот разговор в холодной телефонной будке, я сказал:

– Ира, сейчас четыре часа, мой ночной поезд в Вильнюс в три минуты после полуночи. Мы оставили наши данные там, где мы их оставили, мы ведь сделали это зачем-то? Я тоже очень скептичен к такого рода знакомствам. Но всё-таки… Да и папа ваш, ну не напрасно же он старался! Давайте так: я позвоню вам через час. Вы пока подумаете и через час дадите мне свой ответ. Если да – мы встретимся. Если нет – я тоже не обижусь – вы ищете высокого мужчину, у вас в голове такой образ вашей потенциальной второй половины. Я не обижусь и убью время до моего поезда в кинотеатре, а потом в кафе. Хорошо? Я позвоню вам через час.

::

Через два часа я понял, что, говоря о своём росте, она приврала на пару сантиметров вниз. Видимо, тоже надеясь на свои спасительные сапоги на тонкой подошве. А в остальном?

А в остальном ко мне из пурги вынырнула невероятно красивая, грациозная двадцатипятилетняя партнёрша. Одетая со вкусом и изяществом. С приятным правильным лицом и выразительными умными глазами. Снежинки в каштановых волосах дополняли нереальность происходящего. И если бы не пятичасовой цейтнот до моего поезда, и не усталость сегодняшнего дня, и не мои мысли о точности ракет Хусейна…

Она взяла меня под руку, и мы пошли через пургу в район Старой Риги. Многочисленные кафе, ранее изобиловавшие вкусной снедью, во времена поздней перестройки предлагали только кофе и неизменный «Рижский бальзам». Ну а что ещё нужно двум людям, чтобы разыграть любовный гамбит?

Не знаю, стоит ли полностью описывать здесь мою партию с Ирой. Поскольку я её однозначно и быстро выиграл. Я видел это по её глазам, по осторожности каждой произнесённой ею фразы. С момента поражения трёхлетней давности у меня было много шахматных турниров. Да и к тому же, при отсутствии безграничной, всепоглощающей любви к оппоненту за доской, любви, которая парализует твой мозг, сковывает движение твоих фигур, играется так легко.