Прошу тебя, – сказал отец, – нам через неделю уезжать, побеспокойся о Леночке. Оставить её больше не на кого. У Маши близких родственников нет, со своей сестрой, твоей тётушкой, я отношения не поддерживаю, да и живёт она в Сибири. А на дальних родственников или чужих людей как оставлять? Тем более, это совсем не долго. Ну как, выручишь?

– Ромочка, у Леночки сложный характер, – предупредила Мария Фёдоровна, она вошла в кухню и слышала конец нашего разговора. – Что поделаешь, переходный возраст. Ты уж с ней будь построже, а девочка она хорошая и талантливая. Ну, думаю, после каникул она уже там в школу пойдёт. И всё у нас будет хорошо. И ты к нам, возможно, переберёшься.

Делать нечего, я согласился потерпеть эту стервозную девчонку какое-то время ради отца. Он столько для меня сделал! Если б я знал тогда, что это «какое-то время» такое резиновое…

Мы ещё долго сидели с отцом на кухне, – продолжал Ромка, – выпили по паре рюмок коньячку. Мне постелили на раскладушке в комнате с кикиморой. Она уже спала на диване, отец пошёл в спальную. Утром я проснулся рано, все ещё спали. Нужно было пройти медосмотр для устройства на работу, оформить пропуск, заполнить целую кипу анкет: участок режимный.

***

В тот день я обедал в столовой НИИ, ходил в паспортный стол оформить регистрацию, ужинал в кафе с друзьями. В этом городе прошло моё детство, и друзей у меня было много.

На следующий день вечером отец познакомил меня с Ириной Алексеевной, адвокатом. Она занималась получением разрешения на выезд для этой девчонки. Кабинет адвокатской конторы занимал номер на первом этаже гостиница «Центральная».

Отец оставил меня с Ириной Алексеевной, а сам ушёл решать какие-то дела. Время до их отъезда оставалось немного.

«Главное, что у Леночки есть виза, – успокаивала меня Ирина Алексеевна, ухоженная женщина лет тридцати восьми. – Есть, правда, одно небольшое затруднение. Место жительства отца Леночки не известно. Три дня назад я на основании пункта два закона «Об уголовно-розыскной деятельности» подала заявление в милицию об установлении его места жительства. – Ирина Алексеевна сняла телефонную трубку и при мне поинтересовалась результатом поисков. Выслушала ответ. – К сожалению, его место жительства пока не установлено, – объяснила она. – Есть адрес регистрации, где он проживал ранее, до четырнадцатого мая этого года. Это в Бурятии. Но это просто вопрос времени. У нас люди теряются очень редко, и меня хорошие связи в милиции. Уж для меня-то постараются ускорить поиски, – утешила она меня. – Передайте Дмитрию Николаевичу, – так зовут моего отца, – уточнил Ромка, – что в самое ближайшее время вопрос будет решён». Я попрощался и вышел. Время пошло…

Возвращался домой я поздно, кикимора со мной не разговаривала, не удосуживалась… Перед сном шастала в ванную и из ванной в какой-то распашонке, сверкая трусишками. Мария Фёдоровна даже замечание сделала при мне:

– Леночка, понятно, Ромочка твой брат, но надо же как-то одеваться? Халатик, что ли…

– А раз брат, чтоб я под него подстраивалась, как ходила, так и буду ходить. Пусть не смотрит!

– Разве так можно! – вздохнула Мария и пожала плечами.

Пролетели оставшиеся дни недели. Долгие проводы – долгие слёзы. Собраны вещи, отец оставил мне для Ленки деньги на билет во Францию, деньги на адвоката и немного на жизнь. Они недавно продали квартиру Марии Фёдоровны в Калуге.

В аэропорту Ленка ревела навзрыд. Только перед посадкой я оттащил её за руку от матери. На такси вернулись домой. Она молчала всю дорогу, смотрела в окно и кусала губы.

***

Я перенёс свои вещи в комнату отца.