– Дядя, вчера произошло небольшое землетрясение, – издали начала Кастодия, – тебя оно не потревожило? Я в тот момент как раз каталась на лошади, она так сильно испугалась, что перестала мне подчиняться.

– Главное, что ты в порядке, – прервал повествование Фил: ему сейчас было не до пустой болтовни.

– Но всё могло быть совсем по-другому. Наш новый раб, Фабрис, смог остановить лошадь.

– Я прикажу накормить его нашим ужином.

Фил сейчас был так ко всему безразличен, что Кастодия начала бояться, что ничего не выйдет.

– Я хочу его перевести с плантации. Он должен стать помощником конюха, – прямо заявила она.

– Ты смеёшься надо мной?! Я выиграл его, потому что он силён, а мне не хватает сильных рук в поле!

– Дядя, среди всех, кто был там, мне помог только он. Даже надсмотрщики и охранники не попытались меня спасти! Родители учили меня благодарности, и если вы не позволите его перевести, я всё равно это сделаю.

Фил внимательно посмотрел на племянницу, стараясь что-то найти в её беспристрастном лице.

– Почему ты так беспокоишься о нём?

Кастодия стойко выдержала этот взгляд.

– Я уже сказала: из чувства благодарности, – ответила она, – эта взбесившаяся лошадь могла меня погубить.

Несмотря на то, что Фил является опекуном Кастодии вот уже около десяти лет, им так и не удалось построить близких доверительных отношений. Все свои мысли они держали при себе. Девушка была благодарна за заботу, которую он ей оказывал, за участие. Фил не запрещал племяннице общаться с кем-либо, не требовал носить определённые платья, не составлял ей список разрешённой литературы и не заставлял её познавать науки, которые девушку совершенно не увлекали. Но Фил не старался создать Кастодии круг перспективных и приятных знакомств, что, к счастью, беспокоило девушку меньше всего, не вёл и бесед о личном и духовном.

– Я подумаю над твоей просьбой, – наконец, сказал Фил.

Кастодия разозлилась за такой ответ, но успешно это скрыла. Это её рабы, её дом и её деньги! Почему он ведёт себя, как хозяин, а не как помощник?!

– Кстати, я пригласил к нам моего хорошего друга на несколько недель, – как бы невзначай, сказал Фил, – надеюсь, ты подготовишь дом к его приезду.

«Какого чёрта! Пригласил бы его в свой дом!» – подумала Кастодия, и наверняка бы она так и ответила, если бы не всё ещё стоящий вопрос о Фабрисе.

– Разумеется, – сказала она.

Но девушка не стала дожидаться решения дяди. Буквально через четверть часа, Фабриса привели к ней. Кастодия объяснила невольнику причины его перевода, а также новые обязанности и условия. Первым желанием Фабриса было отказаться от этого. Он не хотел принимать милость, разве только данью было бы его освобождение. Но потом он понял, что для него открываются большие возможности для побега. Верёвку снимут, запертых дверей не будет, заколоченных окон – тоже.

– Я спас тебя, потому что не мог поступить иначе, – сказал Фабрис, – но благодарю тебя.

Кастодия подошла к невольнику и, сжав его руку, спросила:

– Фабрис, скажи мне, кто ты? Я ведь вижу, что ты не был рабом.

Француз растерялся, не зная, как поступить.

– Сейчас я не в полной мере распоряжаюсь тем, что мне принадлежит, – продолжила Кастодия, – но я могу попробовать повлиять на дядю.

Слова девушки подсказали, что Фабрису придётся ответить.

– Как я сказал в день нашего знакомства: ты задаёшь слишком много вопросов. С твоего позволения, я приступлю к работе.

Фабрис едва заметно поклонился и покинул комнату. Будет лучше, если он поможет себе сам.

Конюх оказался не самым справедливым человеком и, узнав, что появился помощник, почти всю свою работу с радостью перекинул на него. Теперь Фабрис выполнял всё то, что должен был делать конюх, только лишь не взаимодействовал с хозяевами дома. Конюх же перед ними усердно делал вид, что ревностно выполняет свои обязанности.