– Его нужно помыть, побрить и постричь, выдать другую одежду, – распорядилась Кастодия, – а также узнать, кто он. Не думаю, что мужчина тот, за кого его принимают.

– Что ты хочешь сказать?

– Он не раб.

– Не говори ерунды! Просто в нём слишком много гонора.

Кастодия недоверчиво посмотрела на дядю, но промолчала. Если Фил в чём-то убеждён, его невозможно переубедить.

– Когда всё будет исполнено, пусть мужчину приведут ко мне. Я хочу поговорить с ним наедине.

Фил не был доволен этой инициативой, но сейчас у него было только одно желание – поскорее добраться до постели и уснуть.

Кастодия, семнадцатилетняя девушка, рано лишилась родителей, и Фил – родной брат её матери, был вынужден взять на себя обязанности опекуна. Главной его целью было перевоспитать племянницу: сделать скромной, покладистой, послушной. Но год шёл за годом, а Кастодия становилась всё более своенравной, независимой, прямолинейной. Фил был убеждён – это опущение родителей. По всей вероятности, ему не удастся исправить её чудовищный нрав.

После достижения восемнадцатилетия, Кастодия будет вправе самостоятельно распоряжаться наследством и, согласно договору, должна будет выплатить некоторую часть дяди. Это и было главной причиной, по которой Фил продолжал её терпеть.

Другой причиной, заставившей его терпеть все неудобства опекунства, – была красота девушки, благодаря которой он мог поправить своё финансовое положение. Миндалевидные глаза медового оттенка, пухлые губы, тонкие черты лица, длинные, орехового цвета волосы, матовая кожа и стройная красивая фигура… Фил намеревался выдать девушку замуж за того человека, брак с которым поможет увеличить и его состояние. Нужную кандидатуру он пока не нашёл. Вот только оставалось слишком мало времени до исполнения восемнадцати лет, и слишком мал шанс, что Кастодия позволит устроить её замужество.

Наконец, Фабриса привели в порядок. Теперь, увидев его, Кастодия готова была поклясться, что все они допустили ошибку.

Аристократичные черты лица и волевой взгляд, чёрные блестящие волосы и покрытая загаром кожа, красивая форма губ и острая линия скул, на которой был узкий длинный шрам.

– Теперь признайся: кто ты? – внимательно смотря в глаза невольника, спросила Кастодия. – Ты ведь понимаешь наш язык?

Фабрис уже успел оценить обстановку. Этой девушке позволяется делать многое, но решения остаются за Филом. Если он и признается, опекун лишь поднимет его историю на смех.

– Понимаю, – наконец, ответил он.

– Кто ты? Как тебя зовут?

– Фабрис.

– Как ты оказался у Этана?

– Он подобрал меня, – нехотя отвечал мужчина.

– Где? Почему он не отпустил тебя?

– Ты задаёшь слишком много вопросов.

Кастодия опешила от такой наглости. Некоторое время она молчала, стараясь разгадать стоящего перед ней мужчину.

– Назови свою фамилию, – наконец, сказала она.

Фабрис решил, что вряд ли это поможет девушке что-то узнать, не отправится же она во Францию.

– Дюбуа.

– Ты не ирландец?

– Нет.

Кастодия продолжала внимательно смотреть на мужчину, и он не отводил взгляд.

– Я знаю, как прежний твой хозяин обращается с рабами. Здесь же такое недопустимо. Лачуги – чистые, еды – больше, плеть рименяют в редких случаях. Надсмотрщик строг, но не жесток. Работать будешь на плантации. Если удастся, переведу тебя в дом. А теперь ступай.

Не кланяясь и не прощаясь, Фабрис вышел из комнаты, оставив Кастодию в задумчивости.

Слова девушки оказались правдой. Домики действительно были чистые и просторнее. Постельное бельё не было засаленным и не кишело клопами.

После того, как Фабрис подкрепился довольно сносной похлёбкой, его отправили в поле.