– Отлично, – вырывается у Гая. – Делай что хочешь, никто не следит.

Ким гневно цокает ему в ответ, и все четверо проходят к свободным креслам в дальнем конце зала. С одной стороны они прикрыты стеной с фашистскими постерами, с другой – витражными окнами с ликами древних святых, судя по взглядам, стойко переносящих творящееся кругом непотребство. Там их ждет еще один старый приятель по учебе в Кембридже – Энтони Блант, по совместительству техник-хранитель зала.

– Энтони Блант, а это – Арнольд Дейч, мы о нем тебе говорили.

– Понял, – загадочно скалится Блант. – Рад познакомиться.

Вообще он славный малый, только иногда переигрывает. Творческая душа, художественная натура. Из всех друзей-заговорщиков он самый зрелый – уже далеко за тридцать. Он всего на несколько лет младше Дейча, но выглядят они почти одинаково. Возможно, всему виной вытянутое лицо Энтони, собравшее вокруг рта много морщин. Седина в его светлых волосах еще не стала такой абсолютной, как у Дейча, но уже начинает бросаться в глаза. С такой благородной внешностью Энтони следовало работать хранителем какого-нибудь музея, а не зала виртуальной реальности. Впрочем, нынешняя его работа служит для пользы дела гораздо больше, чем унылое прозябание среди опостылевших всем памятников старины.

– Все готово, прошу вас присаживаться, – с чинной серьезностью говорит он. У иного актера театра за всю жизнь не может получиться ни одного такого истинно аристократического выражения – «прошу вас», а этому малому даже не приходится напрягаться, голубая кровь у него… в крови.

Не случись оккупации, эти люди могли бы работать в министерствах финансов и иностранных дел, в разведке и контрразведке, но теперь вынуждены быть простыми рабочими на заводе да прислугой в зале виртуальной реальности. Но талантливый человек, что называется, везде найдет себе применение.

Они надевают на волосы сеточки с сенсорами и проводами, берут шлемы и готовятся к погружению. Монотонный шум охлаждения трансформаторов заглушает блаженный лепет десятков других гостей виртуальных миров и настраивает на должный лад.

– Сколько у нас времени? – спрашивает Ким перед нырком.

– Полчаса, максимум час, – прикидывает Энтони. – Не думал, что когда-то это скажу, но будем надеяться, немецкая ракета не взорвется. Пусть за ней и дальше следят.

Ким Филби иронично вздыхает и садится в первое от окна кресло, Гай Берджесс занимает второе, Дональд Маклейн третье, а в четвертое усаживают Арнольда Дейча. Энтони Блант специально приберег этот ряд, ведь его почти не видно из зала.

Дейч нервно кряхтит, вертится, мотает головой, пытается что-то сказать.

– Нет, не могу, – наконец шепчет он. – Хочу сесть возле Кима.

– Тут все уже настроено под каждого из вас, – степенно возражает Энтони, приподняв свой точеный подбородок.

Но Арнольд продолжает дергаться и наводить суету. Со стороны это похоже то ли на паническую атаку, то ли на неудачную симуляцию приступа эпилепсии.

Филби сдается первым:

– Да ладно тебе, Тони. Можешь быстро перенастроить? Ему и так тяжело.

Тони лишь машет рукой и вздыхает как человек, которому придется провести ближайшие пять минут за лихорадочной перенастройкой двух аппаратов, занимающей обычно добрые полчаса.

Филби и Берджесс располагаются поудобнее и первыми надевают шлемы, синхронно вздрагивают от нахлынувшего сна наяву и углубляются в свои личные дела на просторах виртуальной реальности, а Маклейн и Блант готовятся сопроводить Дейча в его первый после потери памяти киберпуть.

Дональд почти опустил свой шлем и смотрит на происходящее одним глазом. Какая-то часть его мозга уже видит вспыхивающие картинки, но без Арнольда погружение будет бессмысленным, и он вынужден ждать. Именно он должен провести инструктаж за гранью реального. Арнольд мнется. Пугающая полусфера шлема с торчащими всюду датчиками и проводами вызывает у него двоякие ощущения.