Когда происходит агония у праведников, им легко удается уйти, они трепетали немножко и умирали как пташки, а у грешников агония – это вздохи, стоны, страшные видения, кошмары в последние дни, сутки перед смертью. Болезнь, страдания и скорбь очень важны для нас. Они – печать жизни, точка над «i», они венчают все, что мы в течение жизни собрали. Этот опыт нам, наконец, объективно познать величину и губительность наших грехов и, вероятно, очиститься от части их. И, возможно, человек на каком-то уровне своего сознания успевает еще в этой жизни обрести категорическое неприятие греха, потому что он ведет к страданиям [Исаев С. А. Теология смерти: очерки протестантского модернизма. – М.: Изд-во полит, лит-ры, 1991. – 236 с.].

Каждый раз смерть вся записывалась во всем существе умиравшего человека, открывала всю картину его жизни. Когда он вспоминает эти смерти, он всегда думает о своей собственной… Поэтому эвтаназия совершенно не нужна. Она лишит человека этого бесценного опыта своей смерти, не даст человеку перетерпеть страдания, чтобы смириться до конца.

Болезнь, агония – это последний шанс для утопающих в своих грехах грешников. У каждого человека, который умирает, опыт болезни и смерти появляется [Калиновский П. П. Переход: последняя болезнь, смерть и после. – М.: Новости, 1991. – 190 с.]. И если человек получит этот опыт, то он уже никогда не выберет греховную жизнь. Важно любой ценой сделать свой выбор еще при жизни, так как в вечности человек уже не может покаяться. Поэтому легкое прекращение своей жизни при помощи эвтаназии обернется для человека очень тяжелыми последствиями в вечности. И он уже никак не сможет этого исправить. А какое страдание самое страшное? То, которое, ты знаешь, будет длиться вечно, и нет никакой надежды на избавление.

Использование понятий «милосердие» и «справедливость» для оправдания принудительной эвтаназии – это путь к возможному социальному беспределу. Кроме того, использование понятий «милосердие» и «справедливость» для оправдания эвтаназии – один из знаков подлинного антихристианства как формы духовного самозванства, когда святыни и ценности христианства присваивают «себе такие силы в человечестве, которые на деле и по существу чужды и прямо враждебны Христу и Духу Его» [Эвтаназия и человеческое достоинство. Сборник документов, принятых на конференции католических епископов Голландии 20 апреля 2002 г. / Пер. А. Трунова. – Нидерланды, 2002. – 110 с.].

С позиции Церкви подлинная любовь к ближним состоит в том, что ваша болезнь и возможность долготерпеливой заботы о больном – это то, как реально и непосредственно могут послужить ваши близкие Богу. Консервативная позиция по проблеме эвтаназии проста и однозначна. «Этика православного христианства отвергает возможность намеренного прерывания жизни умирающего пациента, рассматривая это действие как особый случай убийства, если оно было предпринято без ведома и согласия пациента, или самоубийства, если оно санкционировано самим пациентом» [Вениамин (Новик), игумен. О православном миропонимании (онтологический аспект) // Вопросы философии. – 1993. – №4. – С. 135—149].

Православный богослов В.И.Несмелов писал: «Ведь физическая смерть человека является не переходом в новую жизнь, а последним моментом действительной жизни. Этого рокового смысла смерти никогда и ни в каком случае не может изменить вера в бессмертие человеческого духа, потому что если по смерти человека дух его и будет существовать, то жить-то человеческой жизнью он все-таки не будет» [Несмелов В. И. Наука о человеке. – Казань, 1994. – 456 с.].