– Вода ледяная, – заметил Мирон. – Мы окочуримся от переохлаждения.

– Сорок минут, – сказал Виталик. – Может быть, даже час. Столько-то мы продержимся. Затем выберемся, и сразу греться.

– Чем? – почти что взвизгнул Мирон. В стремительно опускающейся тьме и так уже зуб на зуб не попадал. – Чем мы будем греться? Если разведём костёр – оповестим о своём присутствии всю степь…

– Батареи с байка, – сказал Виталик, указывая на развороченный турбо-джет. – Если чуток поколдовать, они будут выделять накопленную энергию в виде тепла.

– Серьёзно?

– Социология – это дополнительный факультет. Я технарь.

– То есть, ты всё-таки гений, – хмыкнул Мирон.

– Только если мой план сработает, – в темноте блеснули на удивление ровные зубы. Виталик улыбался.

Хорошо, – подумал Мирон. – Кризис миновал, значит, выбраться шанс всё-таки есть.

– Когда ты отсылал видео в последний раз? – спросил Мирон.

– Только что. Мы были в прямом эфире, с тех пор, как сбежали из стойбища.

– То есть, вся наша погоня уже есть в Плюсе?

– Да.

– Тебе не в технари нужно было идти, – Мирон сплюнул. На языке всё время ощущался привкус песка. – А в репортёры. Горячие новости каждый день… Если выживешь – подумай об этом.

– Если выживу, – кивнул Виталик. – А пока что нужно заработать как можно больше.

– Мертвецам деньги не нужны.

– По договору мои деньги получит детский дом. Ну тот, где я вырос.

Вода оказалась намного, намного холодней, чем Мирон себе представлял. Ноги свело почти сразу. В животе образовался ледяной колючий ёж, и когда желудок одолевали спазмы, иглы протыкали прямо насквозь.

И тем не менее, Мирон чувствовал извращенное, почти весёлое удовлетворение: если он утонет в этой грёбаной реке, ни Платону, ни Амели, ни тем более Призракам его больше не достать.

Перед тем, как войти в реку, Виталик взбежал по осыпи почти до самого плато, оставляя крупные, хорошо различимые следы.

Умно, – подумал Мирон. – Если кочевники и не поверят, всё равно потратят какое-то время на отработку этой версии.

Потом они минут десять ждали, выбирая более-менее крупное бревно – чтобы Виталику было за что уцепиться.

– Ты охрененно смелый мужик, – сказал Мирон, когда они подошли к кромке воды. – Не умея плавать, ночью, в такую холодрыгу… Твой план – полное безумие.

– Просто я везучий. И ты везучий, Мирон Орловский. Наше помноженное везение должно сработать.

– Я не говорил тебе свою фамилию, – зуб на зуб не попадал, и стоять в ледяной воде становилось всё сложнее. – Только имя.

– Я тебя узнал, – сказал Виталик, провожая взглядом тёмную массу – плавучий островок из собранных водоворотом веток и прочего мусора. – Месяц назад твоё лицо мелькало по всему Плюсу. С пометкой "разыскивается за вознаграждение".

Мирон остановился. Ног он уже не чувствовал, а теперь онемело и всё тело. Перед глазами поплыли цветные пятна, во рту сделалось кисло и муторно.

– То есть, сейчас обо мне знают все, кто смотрит твой канал? – тихо спросил он.

Неожиданно накатило дикое желание уронить парнишку в воду и навалиться коленями ему на грудь…

– Я не идиот, – буркнул Виталик, будто угадав, какие мысли одолевают Мирона. – Как только я понял, кто ты такой, я не отослал ни одного кадра, по которому тебя можно узнать. Первые не в счёт: там твоя морда больше похожа на шашлык.

– То есть, ты всё-таки можешь редачить видео?

– Это не редактура, – усмехнулся Виталик. – Скорее, естественный физический дефект. Я плохо вижу левым глазом: когда смотрел на тебя, всё время прикрывал правый… Так что подписчики видят лишь размытый силуэт.

– Но ты не сказал, что узнал меня.

– Да как-то не до того было, – пожал плечами Виталик. – Вон подходящая коряга. Ныряем?