– Работаешь?
– Нет. – Я был уверен, что он имеет в виду выступления, а не переворачивание нарезанного сыра для покупателей во время обеда. – Я планировал пойти на прослушивание, но…
– Лето закончилось, – перебил он. – Настоящая работа начинается сейчас.
Я кивнул. Джейсон потер рукой свою бороду с проседью, как он делал, когда отчитывал нас за то, что мы испортили его постановку танца.
– Полагаю, ты слышал об открытом прослушивании в «Хэлло, Долли!», – сказал он наконец. – Ты и все те, кто только что приехал на автобусе из Уичито[31] с чемоданом, набитым париками и туфлями для выступления.
– Вашингтон-Хайтс – это не Уичито, – возразил я.
– Ты местный? – Он поднял бровь. – Мне следовало узнать жителя Нью-Йорка. Города, гравий в котором помогает мягко приземляться.
Обычно все, что городской гравий делал, – это заставлял мои ботинки выглядеть совершенно убитыми, но, конечно же, он мог помочь мне смягчить посадку.
– Но в отличие от остальных, я думаю, у тебя есть шанс, – продолжил Джейсон. Надежда возродилась в моей груди. Если Джейсон Бравард думает, что у меня есть шанс, значит, он у меня действительно есть. За все годы, что я приходил сюда, я лишь однажды слышал от него комплимент, и тот был адресован не мне.
– Приезжай пораньше. Там будет суматоха. Но убедись, что тебя заметили. Я скажу Итану, чтобы тот присматривал за тобой.
– Вы знаете Итана Фокса?
– О да. – Джейсон с любовью закатил глаза. – Мы вместе учились в Джульярдской школе, в те времена, когда он был гениальным парнишкой, а я – заурядным.
Джейсон Бравард, определенно, тоже был гениальным, я почти уверен, что помню какую-то историю о том, как он бросил школу, чтобы ставить хореографию в Линкольн-центре, а затем выиграть «Тони», но не хотел показаться одним из этих кошмарных фанатов, декламирующих перед ним его же резюме.
– Я не знаю, что он думает по поводу «Хэлло, Долли!»… Я имею в виду, не пойми меня неправильно, я люблю Бродвей старой школы, но это определенно не его вещь, – задумчиво произнес Джейсон. – Но, зная Итана, это будет интересно. Это может сработать, Хорхе, – серьезно сказал он. – И такие шансы выдаются не так часто. Не облажайся.
Я был абсолютно убежден, что это максимально приближено к воодушевляющей речи, которую я мог бы услышать от знаменитого критика хореографов Нью-Йорка, поэтому я проникся.
Напряжение определенно присутствовало. Когда я вошел в вестибюль, остальные танцоры нашей группы обсуждали только одно: открытый кастинг Итана Фокса. Я был почти уверен, что каждый начинающий актер в городе – и каждый начинающий актер, который мог попасть в город, – там появится. Рекомендация Джейсона Браварда могла бы помочь мне быть замеченным, но, чтобы действительно выделиться, мне нужно до них достучаться. Кроме того, мне понадобится великолепный, потрясающий номер для прослушивания. Что-то, что заявляло бы «Я Барнаби твоей мечты!» – и при этом было не слишком требовательным к сценическому прикиду.
Был только один человек, к которому я мог обратиться. Я вытащил телефон из кармана для того, чтобы написать Кэти Кин.
Глава седьмая
Пеппер
Я никогда должным образом не заботилась о Мадлен.
Да, она сделала блант боб[32], что не так-то легко, но эта история «две маленькие девочки, построенные в две колонны» вызывала у меня дрожь. Плюс, какой бы доброй и внимательной ни была мисс Клавель, она выполняла довольно унылые действия со всеми этими малюсенькими кроватками, втиснутыми в одну комнату.
А что я? Мне нужно личное пространство.
Нет, у меня никогда не хватало терпения с Мадлен. А как же Элоиза? Элоиза была кумиром. Даже в шесть лет она понимала одну из самых фундаментальных истин существования: нет лучшего место пребывания, чем роскошный отель.