– Ага, все еще здесь! – Я исполнила еще несколько радостных па. Даме с собачкой придется смириться. – Спасибо! Огромное спасибо. Серьезно, Вероника. Ты даже не представляешь, как много это для меня значит. – В этом и заключалась особенность Ви – не имело значения, что в последнее время мы нечасто не то что виделись, а даже общались по телефону. Она была одним из самых преданных людей, которых я когда-либо встречала.

– Не нужно меня благодарить. Просто оставь мне место в первом ряду у «Лейси» и на Спринг-стрит, когда у тебя будет свой собственный показ на Неделе моды.

Сейчас подобное будущее не казалось таким уж далеким. Кто знает, что может случиться с этим показом мод! Вдруг покупателей «Лейси» заинтересуют мои эскизы? Или инвестор увидит шоу и предложит стартовый капитал, чтобы помочь мне раскрутиться.

Если ничто не помешает, я увижу, как один из моих проектов пойдет на взлет.

Маме бы это очень понравилось.

Я попрощалась с Вероникой и снова поблагодарила ее, мои мысли уже кружились в тысяче разных направлений. Что же я представлю?! Это должно быть что-то совершенное.

– Хорошие новости?

Я обернулась. Я так отвлеклась, разговаривая с Вероникой, что не заметила, что на Ко теперь свитер с окровавленным кактусом. И розовая замшевая фетровая шляпа. И шелковый шарф с далматинским принтом.

– Лучшие. – Я расхохоталась, обнимая Ко за талию. – Самые лучшие.

Это действительно будет самая прекрасная осень в моей жизни!

Глава шестая

Хорхе

Посмотрите на меня, – подумал я, божественным движением задирая правую ногу чуть ли не до уха, – я король Нью-Йорка. В каком-то смысле. Мои джазовые брюки на три дюйма короче, чем надо, а старая футболка с лейблом полицейских моего брата Матео – на два размера больше. Даже для того, кто исполняет хореографию из «Продавцов новостей», это чересчур – я походил скорее не на оборванца, а на растрепанную диву в день стирки. Мне нужно обновить гардероб, СРОЧНО. Но жалкие гроши, которые я зарабатывал, продавая яйца с беконом и сыром в семейном магазине, не позволяли мне закупаться в лучшем магазине «Капецио»[30].

Однако, если я и умел что-то, то это продавать. Посмотрите на меня. Я сверкнул своей самой яркой улыбкой на Джейсона Браварда, исполняя па из классического танца. Возможно, для учебного класса это просто великолепно, но для театрального мира Нью-Йорка, а тем более для Бродвейского танцевального центра – абсолютно ничто. Джейсон Бравард преподавал в музыкальном театре продвинутого уровня, но он также был хореографом, лауреатом премии «Тони». Всегда оставался шанс, что он остановит занятие, крикнув: «Ты! Тощий латиноамериканец, оторвавший рукава от старой полицейской рубахи своего брата, чтобы не видно было пятен пота подмышками! Ты именно тот, кто мне нужен, чтобы сняться в моем последнем Бродвейском шоу».

Ладно, шанс был небольшой, но все же он был.

Песня закончилась, и на этом завершилось занятие. Вытирая пот с лица краем футболки, я направился вслед за толпой танцоров к нашим сумкам, прислоненным к стене, надеясь, что не забыл бутылку с водой.

– Привет, Хорхе.

Я обернулся, и Джейсон поманил меня к себе. Я? Серьезно? Не думал, что он знает мое имя. Может быть, это мой шанс, как у пуэрториканки Пегги Сойер! Я пришел на эти уроки салагой, но Джейсон Бравард мог сделать меня звездой!

– Ты хорошо там смотрелся. – Джейсон скрестил руки на груди, глядя на меня, как на сочный апельсин в «Фэирвэй», который он собирается приобрести. – Действительно хорошо. Усовершенствовался за лето. Ты же закончил школу, верно?

– Да. Выпустился этой весной. – Я украдкой пытался вытереть лоб. Хотелось бы все это обсудить в тот момент, когда я не истекаю потом. Когда вокруг не носятся «Продавцы новостей». Могло показаться, что они слишком устали от доставки новостей во все эти газеты, чтобы так много прыгать, но, видимо, нет.