– Разумеется. Как же иначе. Ярмарочный комитет составил для вас подробный перечень. Поскольку он занимается выпуском и распространением билетов, то естественно, что именно его представители смогли сделать это наилучшим образом, – произнес мэр, с явным трудом вынул свои округлые формы из кресла и протянул графине лист бумаги, который мял в руках с самого начала встречи.

Уинтер взяла лорнет, пробежала взглядом по списку и удивленно заломила брови.

– Планируется продажа продукции из окрестных деревень? – озабоченно уточнила она. – Я признаться думала, что товары подобного рода продаются осенью, когда закончен сбор урожая, и на специализированных ярмарках. Которые гораздо крупнее. Поймите меня правильно, я не против, но в этом случае мне необходимо подготовить другую площадку. Лужайка под окнами моего дома не предназначена для продажи скота, птицы, мяса и больших объемов овощей и фруктов…

– Что вы! Что вы! – поспешил успокоить графиню мэр. – Подобные ярмарки длятся по несколько дней и проводятся регулярно начиная с конца лета и до середины осени. На местных рынках и площадях. Это не наш случай. Не волнуйтесь.

Мэр вынул большой кипенно-белый платок, неторопливо промокнул испарину, обильно выступившую на лысине, и продолжил объяснение:

– Тогда как на ярмарку, проводимую сейчас, в честь Летнего Коловорота, приедут мастера и мастерицы. Резьба по камню, дереву, вязаные вещи. У вас нет кружевной шали из Груембьерра? О! Это большое упущение! Обязательно присмотрите себе что-нибудь. Моя дочь регулярно приобретает себе обновки такого рода. Поверьте: Груембьеррское кружево ничуть не хуже, чем итрайское. А если сравнить по цене, так и вовсе значительно, значительно лучше.

– Непременно воспользуюсь вашим советом, – поблагодарила Уинтер мэра, продолжая изучать переданный перечень. – Итого, необходимо расположить двенадцать крупных навесов и двадцать семь навесов поменьше. Все верно?

В ответ на столь невинный вопрос флегматичное и до той поры довольно скупое на проявление эмоций лицо мэра отобразило столь сложную гамму чувств, что графиня залюбовалась. Круглый, еще недавно гладкий лоб мэра пересекли глубокие рытвины продольных и поперечных морщин, лоснящиеся щеки побледнели, полные, мясистые губы сжались в тонкую линию, а в глазах отразилась нешуточная внутренняя борьба. Было похоже, что ниссу Дрэггонсу очень хочется утаить какую-то информацию и подтвердить, что расчеты графини верны, и даже совесть его не возражает против этого поступка, но… Но вот только разум робко предлагает не потворствовать своим желаниям и ясно показывает, что если мэр сейчас смолчит, то потом это ему аукнется значительным неприятностями. Внезапными, непредсказуемыми и неизбежными.

Спустя пару секунд нисс Дрэггонс доказал, что недаром занимает высокий и ответственный пост столь долгое время. Он способен услышать тихий голос разума даже в гомоне чувств и эмоций.

– Двадцать восемь навесов поменьше, – обреченно признался мэр.

– Кого-то забыли учесть?

– Не забыли, – красивый звучный голос мэра впервые с начала разговора дрогнул.

– Вы хотите сказать, намеренно не учли?

– Что вы! Вы все не так поняли! – мэр попытался было убедить в непредвзятом отношении к оставшемуся неучтенным участнику то ли графиню, то ли себя. – Просто последний билет приобрела Фелиция Меззерли.

Рот мэра перекосило как от зубной боли.

– И? – поторопила собеседника Уинтер.

– На тот момент у нее не было лицензии на торговую деятельность. Точнее заявку на приобретение лицензии и покупку билета она осуществила в один и тот же день, но поскольку лицензия оформляется значительно дольше, то на момент составления списка лицензия еще не была выдана, – постарался выкрутиться мэр, чувствуя, что сам запутывается в этом клубке силлогизмов все больше и больше.