– Тих-тих-тих… – склонился над ней Матвей. – Сейчас давай спокойно, аккуратно. Как дышится? Нормально?

Девушка мотнула головой.

Матвей осторожно уложил ее на спину, на заплетающихся ногах добежал до джинсов, скатал их валиком и подпер спасенной спину.

– Ну твою ж мать! Это еще что на тебе? – он дернул за шнуровку корсета. – Ты как будто все сделала, чтоб сегодня помереть. Но знаешь, как у нас говорят? Не в мою смену!

Матерясь так, как может материться только человек, переживший угрозу смерти, но не утративший способности говорить, Матвей зубами и ногтями расшнуровал корсет и, чтобы открыть дыхательные пути, запрокинул девушке голову. На ее бледно-голубой груди внезапно обнаружилась непонятная татуировка, на голой руке тоже мелькнула какая-то надпись.

Матвей чертыхнулся – не до татуировок сейчас.

– Теперь как? Лучше?

Она свободно, глубоко вдохнула.

– Да…

Матвей устало завалился навзничь рядом. Сердце билось везде – в груди, шее, голове, руках. Он не знал, сколько так пролежал, вслушиваясь в ее жадное тяжелое дыхание, – внутренние часы стояли.

– Холодно…

Он разлепил веки и повернул голову – девушка сидела рядом и крупно тряслась.

– Там подальше лежит моя сухая футболка. Давай принесу. А вообще, пошли в машину греться и вызывать скорую. Ну или давай я тебя сам отвезу в больницу, а за машиной кого-нибудь из родственников пригонишь.

Матвей поднялся и не без удовольствия отметил, что тело возвращается в норму. Он нашел сброшенную футболку и понес ее спасенной девушке.

– Держи. Снимай свои мокрые доспехи. Да не бойся, я отвернусь… Хотя, чего я там не видел. Считай, я твой крестный отец. Меня, кстати, Матвей зовут. А ты? – он протянул футболку и, как обещал, отвернулся.

– Ка… Каролина, – она взяла футболку и начала натягивать на себя. – Погоди… Ты… Ты зачем меня раздел? Трогал меня, да?

– Что? – Матвей удивленно обернулся.

Каролина протянула руку к голове и внезапно вытащила целый клок волос.

– Это что? Ты что сделал? За волосы меня тащил? Меня? Ты хоть знаешь, сколько эти волосы стоят?!

Матвей таращился на пучок, но как ни пытался, вины не почувствовал.

– Ты тонула! Ситуация такая, что мелкие потери в расчет не идут. Я вон тоже пострадал, но… Блин, да какого черта? Я тебе жизнь спас…

– А я тебя просила меня спасать?

– Чего?..

– Я тебя просила?!

– Ты специально что ли? Ты… топиться ходила?

– Тебе какое дело? Понравились? – она вдруг задрала футболку и сверкнула белой грудью из расшнурованного корсета.

Матвей шагнул к ней, схватил за локоть, поднял на ноги и одернул футболку.

– Идти можешь?

– Могу. А куда? – Каролина вызывающе посмотрела ему в глаза. – Нравлюсь я тебе, да? Конечно, нравлюсь – я же красотка. Я знаю. Но вот в чем дело: ты мне не нравишься. И больше не смей меня трогать – противно! – она вырвала руку.

Матвей слышал, что такие бывают, но лично никогда не встречал. И вот надо же – «повезло».

– Не нравишься.

– Думаешь, ты такой умный? Если я тебе отказала, можно сделать вид, что не очень-то и хотелось, да?

– Да не хотелось мне ничего! Я вообще жениться планирую!

– Ой, хватит. Я вас таких пачками каждый день отшиваю.

– Я не понял, ты пьяная что ли? – он внимательно вглядывался в ее лицо.

Каролина задрала подбородок, чуть прикрыла глаза и лукаво замычала.

– М-м-м, не-а! Вот, кстати, принеси мне вискарь из машины, – она капризно вытянула губы и обняла себя за плечи. – Мне холодно. Мужчина ты или нет?

– Обойдешься. Тебе в больницу надо. Документы бери, тачку закрывай, поехали. Я не скажу, что ты за рулем была.

– Не поеду. Нельзя мне в больницу.

– Ты все-таки пьяная… Но сейчас это неважно