– Понимаю… – генерал догадался, о чем сейчас думает полковник, и без промедления приступил к делу: – Вас конечно же интересует положение с ценностями, поступающими сюда из нашей растерзанной России.

В голосе Миллера зазвучали патетические нотки и, обрывая их, Чеботарев сухо, по-деловому спросил:

– Надеюсь, все поступления оформлены надлежащим образом?

– Да, да, конечно… – поспешно закивал Миллер. – Только часть поступлений, вы понимаете, идет частным порядком… Но я их регистрирую, как положено и в случае…

Генерал сбился на полуслове и сердито посмотрел на неожиданно появившуюся в дверях кабинета горничную.

– Тебе чего?

– К вам полковник Костанжогло.

– Так проси же его, проси! – замахал руками Миллер и, бросив красноречивый взгляд на Чеботарева, добавил: – Именно его я и жду…

У полковника почему-то возникла мысль, что ничего не спросившая прислуга приняла его за Костанжогло, но он сразу отогнал ее и, напустив на себя самый безразличный вид, поинтересовался:

– Костанжогло здесь с людьми, или сам?

– Сам, сам, – отвечая, Миллер не придал значения вопросу и, поднявшись из-за стола, пошел навстречу входившему в кабинет Костанжогло.

Долгожданный гость сердечно поздоровался с хозяином и только потом, увидев сидевшего в глубине комнаты Чеботарева, удивленно поднял брови:

– Как, и вы здесь?

– Пришлось… – неопределенно ответил Чеботарев и, поднимаясь, поспешил предупредить следующий вопрос Костанжогло. – Полковник, о деле потом…

– Да, да, все это потом, – тут же подтвердил не понявший, о каком деле речь, Миллер и радушно пригласил: – Господа, прошу к столу! Так сказать, отобедать, по случаю встречи…

Разговор на генералском застолье шел самый светский, и только в самом конце его несколько подвыпивший Миллер откинулся на спинку стула и, зачем-то жестикулируя вилкой, объявил:

– Господа, нынешние кандидаты в правители России обанкротились! Я не хочу называть конкретных имен, но помяните мои слова, возрождение нашей родины начнется с востока. И совершенно напрасно некоторые наши политики пренебрегают иностранной помошью, а кое-кто, и вообще, настроен к ней враждебно. Уверяю вас, это не так! В конце концов союзники поймут, чем это им грозит, и начнут помогать нам всерьез. И вот тогда-то станет вопрос о по-настоящему сильной личности…

Гордый своей тирадой Миллер поочередно посмотрел на обоих полковников и многозачительно закончил:

– Надеюсь, господа, вы понимаете, кого я имею в виду…

Чеботарев удивленно воззрился на Миллера, переглянулся с Костанжогло и, догадавшись, что, по всей вероятности, речь идет о генерале Хорвате, тактично промолчал. Костанжогло же вообще опустил глаза. До конца обеда к этой щекотливой теме никто из сидевших за столом больше не возвращался…

Уже гораздо позже, вышагивая рядом с Чеботаревым по тщательно очищенному от наледи тротуару, Костанжогло спросил:

– Ну и как вам, полковник, наш милый генерал?

– Главное, честен, – отозвался Чеботарев. – А все остальное – от наивности и полного незнания реальности.

– Да уж, – вздохнул Костанжогло, – реальность, хуже некуда…

– Но все-таки, – неопределенно хмыкнул Чеботарев и с наигранной бодростью поинтересовался: – Ведь ваша-то миссия удалась?

– А как же! – Костанжогло выругался коротко и зло. – Настолько, что даже моего посланца к Миллеру выкрали из поезда уже здесь…

– Хунхузы? – живо спросил Чеботарев. – Может, случайность?

– Какая к черту случайность! – махнул рукой Костанжогло. – Его одного только и взяли.

– Это точно?

– Точнее некуда. Жена здешнего чиновника с моим офицером в одном купе ехала. Она все и рассказала.

На какую-то секунду Чеботареву стало не по себе. Перейдя кордон, он как-то расслабился, и теперь напоминание о прежней опасности заставило его стать предельно собранным.