Сергей сделал несколько шагов к дому. На миг ему показалось, что это не он сошел с места, а дом двинулся на него всей своей темной массой. Нечаев остановился в нерешительности и внимательно осмотрелся по сторонам. Он находился в каком-то тупичке, где на довольно обширном пространстве возле забора было место для разворота. Дорога скрывалась за левым углом дома, по ее обочине стояло несколько старых тополей, а вокруг все заросло диким и густым кустарником, покрытым сейчас большими снежными шапками. Дорога и площадка у забора были мало-мальски расчищены, но само место выглядело безлюдным и необитаемым. Нечаев вспомнил, что незадолго до остановки они проезжали мимо нескольких деревенских домиков, но ближайший из них, по его ощущениям, был в метрах двухстах отсюда. Сам же дом двумя своими стенами выходил на улицу, и лишь дальний его угол был окружен забором, который как бы служил продолжением двух внешних стен. В заборе виднелись закрытые ворота для заезда машины, а рядом темнела небольшим проемом неприметная с виду калитка. Сергей зашел за внешний угол дома. На открывшейся его взору стороне виднелась низенькая дверь, закрытая на засов с массивным и проржавевшим амбарным замком. Он подошел поближе и увидел на стене небольшую выцветшую табличку с режимом работы. Когда-то здесь был магазин, но сейчас от него осталась только эта маленькая дощечка, сообщающая всем, что его двери открыты ежедневно с девяти утра до семи вечера без обеда и выходных. По бокам от двери были два низеньких зарешеченных окошка из которых выглядывала непроглядная тьма.

Нечаев вернулся к забору с приоткрытой калиткой и осторожно заглянул внутрь. В неясном свете фонаря перед ним открылся небольшой двор, заваленный по краям слежавшимся снегом, а в середине утоптанный и частично расчищенный. Слева от калитки в стене дома виднелась грязно-зеленая облупившаяся дверь. Нечаев подошел к ней и потянул за старую деревянную ручку, раздался заунывный и тоскливый скрип ржавых петель и пред ним возник прямоугольник плотной, словно осязаемой, тьмы. Фонарик телефона одиноко и тускло пошарил за дверью, пытаясь отогнать липкий мрак. Нечаев увидел края каких-то старых пустых стеллажей, стоящих вдоль стен, и, собравшись с духом, перешагнул за порог. Внутри было холодно и грязно, пахло плесенью и гниющим деревом. Видно было, что дом не отапливается и доживает свои последние времена. Сергей стоял в длинном, но при этом довольно узком помещении, которое в свое время, видимо, выполняло роль склада. Прямо напротив его была следующая дверь, которая по логике должна была открываться в торговый зал магазина. Направо в дальнем конце комнаты между двух рядов стеллажей телефон еле высветил очертания еще одной двери. В неверном свете фонаря Нечаеву показалось, что ее темная поверхность едва заметно движется, словно черный саван, едва колышущийся на ветру. Он не мог оторваться от этого легкого движения, оно звало его тихим и до боли знакомым женским голосом. Дверь стала приближаться, заполняя все окружающее пространство. На Нечаева повеяло могильным холодом. Он не мог сопротивляться этому движению, словно невидимая лента дьявольского эскалатора медленно тащила его вперед. Вот он протягивает руку и толкает это живое и колышущееся темное нечто: пелена лопается без единого звука, и он видит комнату, наполненную страхом и отчаянием. Ему уже не нужен свет фонаря: он отчетливо различает каждую мельчайшую деталь. В комнате нет окон, голые стены покрыты изморозью и плесенью. Напротив двери стоит старая ржавеющая пружинная кровать, рядом маленький столик и ветхий деревянный стул. А справа между спинкой кровати и стеной он видит сидящую на полу и крепко вжавшуюся в угол женскую фигуру: тонкие белые руки обхватили исцарапанные в кровь колени, лицо испуганно опущено вниз, спутанные волосы беспорядочно спадают по голым плечам. Девушка трясется от страха и холода. Она протягивает к Сергею худенькую дрожащую руку и тихим, полным муки и страдания голосом из последних сил произносит: «Возвращайся поскорее, я буду тебя ждать…»