В следующий раз о Смерше услышали после нападения Гитлера на Россию. Для успешной борьбы с предателями и двойными агентами во время отступления советских войск в 1941 году организация была быстрыми темпами расширена и усилена. В тот период она исполняла роль карательного подразделения НКВД, однако ее нынешняя миссия определена не столь четко.
После войны ведомство подверглось тотальной чистке и теперь, по слухам, состоит из нескольких сотен высококвалифицированных сотрудников и пяти отделов:
Первый отдел: курирует контрразведку в советских учреждениях дома и за границей;
Второй отдел: осуществление операций, в том числе карательных;
Третий отдел: административно-финансовый;
Четвертый отдел: научные исследования, правовые вопросы, кадровая работа;
Пятый отдел: судебный (привлечение к ответственности «разоблаченных» лиц).
За послевоенное время в наши руки попал всего один сотрудник Смерша – Гойчев (он же Гаррад-Джонс). Седьмого августа 1948 года он застрелил в Гайд-парке врача югославского посольства Печору. Однако во время допроса Гойчев покончил с собой, проглотив пуговицу от пиджака, изготовленную из прессованного цианистого калия. Он так ни в чем и не признался, лишь гордо сообщил, что работал на Смерш.
По нашему мнению, жертвами Смерша стали следующие британские двойные агенты: Донован, Хартроп-Вэйн, Элизабет Дюмонт, Вентнор, Мейс, Саварен. (Дополнительные сведения см.: архивный отдел, подразделение К.)
Заключение: должны быть предприняты все усилия, чтобы как можно больше узнать об этой могущественной организации и уничтожить ее сотрудников.
3. Номер 007
Руководитель «C» (того подразделения разведслужбы, которое занималось Советским Союзом) так дорожил планом по устранению Ле Шифра – ведь это была, по существу, его собственная разработка, – что самолично взял докладную записку, поднялся на верхний этаж мрачного здания, выходящего окнами на Риджентс-парк, миновал обитую дерматином дверь и прошел по коридору к последнему кабинету.
Он решительно приблизился к начальнику штаба М. – молодому саперу, обязанному своим появлением в комитете начальников штабов ранению, полученному в 1944 году во время диверсионной операции. Несмотря на оба этих испытания, парень умудрился сохранить чувство юмора.
– Послушай, Билл, мне тут надо кое-что втюхать шефу. Как думаешь, момент подходящий?
– Что скажешь, Пенни? – Начштаба обернулся к личному секретарю М., которая сидела в той же комнате.
Мисс Манипенни могла бы сойти за приятную девушку, если бы не взгляд: холодный, прямой, насмешливый.
– По-моему, самое время. Утром он одержал маленькую победу в Форин-офисе[15], а после этого к нему уже полчаса никто не заходил. – Она ободряюще улыбнулась руководителю «С», который нравился ей и сам по себе, и как глава крупного отдела.
– Вот, здесь секретная информация, Билл. – Руководитель «С» протянул черную папку с красной звездочкой на обложке, грифом строгой секретности. – Но ради всего святого, когда будешь отдавать ее, держись пободрее. И скажи, что я жду его решения тут, штудируя справочник шифров, – мало ли, ему понадобятся подробности. А заодно пригляжу за вами обоими, чтобы не докучали ему всякой ерундой, пока он не дочитает.
– Хорошо, сэр.
Начальник штаба нажал кнопку и наклонился к коммутатору, стоявшему на его столе.
– Да? – раздался из динамика спокойный, ровный голос.
– Глава «С» передал для вас срочный пакет, сэр.
Последовала пауза.
– Несите, – велел голос.
Начальник штаба убрал палец с кнопки и выпрямился.
– Спасибо, Билл. Я буду поблизости, – сказал руководитель подразделения «С».