Бонд остро ощущал ее присутствие. Беседуя с Матисом, из вежливости он время от времени старался вовлечь в разговор его спутницу и заодно составить более полное представление о ней.

У нее были черные как смоль волосы, ровно подстриженные чуть ниже затылка и красиво подчеркивающие чистую, изысканную линию подбородка. Когда девушка поворачивала голову, густые непокорные пряди падали ей на лицо, но она не поправляла их. Широко расставленные темно-синие глаза глядели на Бонда в упор с ироническим безразличием, которое отчего-то вызывало у него сильное раздражение. Кожа у нее была слегка загоревшая, без малейшего намека на косметику, лишь пухлые чувственные губы чуть тронуты помадой. Обнаженные руки покоились без движения, и в целом от всего облика девушки, вплоть до кончиков коротко стриженных и ненакрашенных ногтей, веяло сдержанностью. На шее у нее блестела золотая цепочка из толстых плоских звеньев, на безымянном пальце правой руки красовалось крупное кольцо с топазом. Средней длины платье из soie sauvage[23] с квадратным вырезом заманчиво облегало пышную грудь. От узкой, но не тощей талии вниз расходились складки мелко плиссированной юбки. В поясе платье перехватывал широкий черный кушак с ручной вышивкой. На спинке ее стула висели черная сумочка наподобие ташки[24], также украшенная ручной вышивкой, и широкополая летняя шляпа из золотистой соломки, перетянутая тонкой черной бархатной лентой, завязанной сзади небольшим бантом. На ногах у девушки были туфли с квадратными носами из гладкой черной кожи.

Бонд был восхищен красотой мадемуазель Линд и заинтригован ее необычайной выдержкой. Перспектива работать с ней будоражила его. В то же самое время он ощущал смутное беспокойство. Повинуясь безотчетному порыву, он даже постучал по дереву.

От Матиса не укрылось душевное состояние друга. Немного погодя он встал.

– Прошу прощения, – обратился он к спутнице, – я должен ненадолго покинуть вас. Мне надо позвонить в Дюберне, чтобы условиться о сегодняшней встрече. Не возражаете, если вечером я оставлю вас одну?

Она кивнула.

Бонд тоже кивнул и, когда Матис направился к телефонной кабинке, находившейся в другом конце зала, около барной стойки, произнес:

– Ну, раз вам сегодня придется коротать вечер в одиночестве, отчего бы нам не поужинать вместе?

Девушка улыбнулась, выказав наконец первые признаки осведомленности о тайном уговоре.

– Охотно, – ответила она, – после чего вы, быть может, не откажетесь сопроводить меня в казино. Если верить мсье Матису, вы там свой человек. Как знать, вдруг я принесу вам удачу!

Когда Матис отошел, ее отношение к Бонду неожиданно потеплело. Она как будто признала, что они одна команда. Обговаривая с ней время и место предстоящей встречи, Бонд понял, что сотрудничество наладилось. Он наконец почувствовал, что она тоже заинтересована своей ролью и готова работать с ним. Если поначалу ему чудилось множество препон на пути к согласию, то теперь было ясно, что можно без помех перейти к обсуждению профессиональных вопросов. При этом Бонд отнюдь не обманывался насчет своего истинного отношения к ней: он определенно хотел переспать с ней, но лишь после того, как работа будет выполнена.

Когда Матис вернулся за столик, Бонд попросил счет. Он объяснил, что должен вернуться в отель, поскольку его ждет ланч с друзьями. На мгновение задержав руку мадемуазель Линд в своей, он почувствовал: между ними установились дружеская близость и взаимопонимание, что еще полчаса назад казалось абсолютно невозможным.

Когда Бонд выходил на улицу, девушка не отрывала от него взгляда.