Всю эту неделю, а точнее, оставшиеся 4 дня, Дэвид не стал беспокоить себя учебой, а на уроке сидел и продолжал сочинять свою незавершенную балладу. Он делал это осторожно, сохраняя страх выговора в случае своего раскрытия. Но как не странно, у него начинает получаться. Словно в голову постучались нужные слова, нужные обороты и рифмы, вместе с нотами. Невероятно, но из воображения Дэвида буквально лились строки, а он только успевал ловить их своей ручкой.

Дело, с которым он бился несколько лет, внезапно было закончено на уроке биологии 21 декабря. Тогда он от радости, дописывая последнюю букву, подскочил и крикнул – наконец–то, есть!

– Не знал, что вас так порадует открытие учеными клетки, мистер Хейли… – с иронией прокомментировал ситуацию учитель биологии.

– Верно…простите сэр, слишком эмоционально! Но это же был прорыв верно?! – сориентировался и ответил Дэвид.

– Верно Дэвид, вы как всегда правы. Отлично сказано! – ответил, словно на равных учитель.

Преподаватель продолжил вести урок, а Дэйв тем временем молча, без какого–либо звука продолжал радоваться законченной песни.

На одной из перемен он немедленно побежал за Гордоном, чтобы сообщить ему о своей победе.

– Гордон! Я наконец–то написал ее? – говорит Дэйв своему другу.

– Я тебя поздравляю! А то ведь…бросить…бросить. Вот видишь теперь! – говорит Гордон.

– Да уж, это того стоило! И представляешь, я так крикнул…от радости, что мистер Петерсон меня чуть не спалил…

– Молодец конечно…смотри не испорти свой…в кавычках…сюрприз для Эми. – сказал Гордон, но затем его взгляд бросился на коридор, он дернул Дэвида и сказал – ух ты…смотри, кто идет…

– Заткнись… – пробурчал Дэвид, потому что Гордон указал на проходящую мимо них возлюбленную первого.

– В чем твой план? Тебе нужна помощь? – спрашивает Гордон.

– Мне нужен…эх…бр…грр…мне нужен гитарист… – с явным отвращением говорил Дэйв.

– А чего так не вежливо! Или ты думаешь в школе нет других гитарных маньяков кроме тебя? Хех, смешно.

– Был…мой дядя Луи. Но он в Нью–Йорке.

– А чего сам не хочешь играть?

– Я на пианино буду играть…

– Ты…?

– Да…

– Ты? Пианино…серьезно?

– Я обнаружил, что моя песня идеально звучит в сопровождении рояля Более лирично, романтично что ли… Это особенная песня, там только ритм гитара. Да и то…в качестве украшения…

– Давай я сыграю на гитаре?

– Нет. Исключено, мне нужен твой бас....ну да ладно, обойдемся фортепиано.

Дэвид пожал плечами и задумался над какими–то посторонними мыслями. Хотя идея исключить гитару из своего маленького рок–банда казалось ему непривлекательной, идти наперекор и отказываться от исполнения уж точно был он не готов.

– А все–таки, в чем твой план, а? – Гордон прервал мысль и спросил Дэйва действиях по отношению к Эми.

– Все просто…музыка, танцы, любовь всей жизни. Три столпа счастливых отношений. – пояснил Гордон.

– Как все просто у тебя…смотри, как бы не пришлось жалеть.

– Не в этой жизни мой друг! Нужно верить в лучшее…

Светлый день пятницы 23 декабря 1960 года в школе Винсенса вот–вот состоятся танцы. Вернее, в эту самую эпоху это называли танцами, один из немногих дней в учебном году, когда ученики могут быть самими собой, сбросив оковы скучных учебников и лекций учителей.

По традиции, все пройдет вечером, в школьном зале, для этих целей как раз подняли сцену. Согласно старому регламенту, слово, чтобы поздравить всех учеников предоставляется сначала директору, но ничего нового Найджел Кулидж не сказал, фразы избитые, только с добавлением свежих новостей и, конечно, цифра на огромном плакате над сценой менялась. После мистера Кулиджа, речь должна была произнести миссис Пул.