Война менялась, развивалась, но казаки оставались превосходными воинами. Очевидно, они сожалели о войнах прошлого, к которым их пылкий темперамент подходил лучше, но все же были хорошими бойцами в современных войнах. «При сравнении настоящей войны с турецкой, – рассказывает полковник Квитка, описывая разочарования казаков из-за развития военной техники, – бросается в глаза, как бездымный порох изменил психологию бойцов: белые дымки выдавали противника, и на каждый выстрел можно было отвечать тем же – что давало уверенность в нанесении потерь неприятелю и надежду его отбросить. Теперь же видишь неприятеля только издали при передвижениях, а вблизи только при столкновении, во время атаки или обороны защищаемой позиции. <…> Вся поэзия былых войн пропала, нет более того подъема духа, того радостного настроения, которое вас охватывало при удачном бое. Результаты боев не известны до той поры, когда неприятель отойдет и вам удастся продвинуться вперед или же самому приходится отступать, молодечество сохраняется… Казаки, – снова рассказывает Квитка, – знают, что цель экспедиции – застать неприятеля врасплох в Сипингае, если только он не извещен уже о нашем приближении и сам не выступил навстречу нам, чтобы дать бой в месте, где конница не сможет использовать всю свою силу, – в этом лесу, например, через который мы медленно двигаемся узкой колонной, не имея возможности развернуться, тогда как пехота могла бы окружить нас и безнаказанно уничтожить. Несмотря на то что с минуты на минуту мы могли встретиться с неприятелем, казаки нарвали длинные ветки сирени и попривязывали к седлам…»

Эти люди, обладающие силой и ловкостью, гибкостью тела и зоркостью глаз, столь необходимой, чтобы рубить шашкой во время безумных скачек, иногда покидали войско навсегда. Превратности сражений могли сделать их победителями, но также они могли остаться лежать на полях сражений в далеких краях.

Казачья песня передает печаль этих расставаний:

В 1914 году они выставили в русскую армию 162 конных полка, 171 отдельную конную сотню и 24 пеших батальона с соответствующей артиллерией. Казачий поэт, изгнанный с родной земли Октябрьской революцией 1917 года, Туроверов[7], писал о своей печали в том августе 1914 года, когда он и его сверстники – слишком юные, чтобы идти сражаться, – оставались дома, и у них уже никогда не появилось шанса «повоевать по-казачьи»:

Русское слово «казак» заимствовано из татарского, в котором оно обозначало разбойника, конного искателя приключений, бродягу и, в расширительном толковании, свободного человека… Впрочем, на Руси казачество долгое время именовали вольницей – сообществом вольных людей.

Первый век существования казачества окутан мраком. Мнения на сей счет разнятся. В наши дни невозможно однозначно высказаться относительно происхождения казаков. И по всей вероятности, не получится это сделать и в будущем, поскольку данную проблему не смогли решить крупнейшие русские историки, в том числе именитый Сергей Соловьев.

Общепринято считать, что отчасти казаки ведут свое происхождение от пришедших из Туркестана печенегов, которые перевалили через Волгу, наводнили Хазарию и заняли территории между Доном и Днепром.